Психология убийцы. Откровения тюремного психиатра

Я написал его адвокату отчет, где указал, что снотворное, которое прописали этому человеку, в редких случаях может давать парадоксальный побочный эффект — возбуждение (которому зачастую сопутствует бессмысленное насилие), особенно если перед этим пациент употреблял спиртное. Перед нами был классический («как в учебнике») случай проявления такого эффекта. К своему отчету я приложил копии соответствующих научных трудов, чтобы никто не подумал, будто я просто выгораживаю пациента, которому симпатизирую: следовало ясно дать понять, что я представляю дело объективно. Я надеялся, что мой отчет (которым я втайне очень гордился) приведет к тому, что моего подопечного тотчас же освободят в зале суда.

Вскоре после процесса я шел по коридору тюрьмы, и мой знакомец подошел ко мне.

— Хотел вас поблагодарить, доктор, за все, что вы для меня сделали, — произнес он.

— Да я же ничего для вас не сделал, — не совсем искренне возразил я.

— Этот ваш отчет мне очень помог. Судья сказал, что без него он мне бы дал срок в два раза больше.

Я ответил: меня разочаровало, что его не выпустили сразу же. Но судья заявил: «нападение на паб» было таким серьезным, был нанесен столь громадный ущерб, другие посетители так испугались, что он, судья, вынужден приговорить обвиняемого к тюремному заключению. Кроме того, судья учел, что на его коробочке со снотворным имелась предупреждающая надпись: эти таблетки нельзя принимать вместе с алкоголем. А поскольку обвиняемый пренебрег этим предостережением, он тем самым взял на себя полную ответственность за последствия.

Я сурово отношусь к преступности и полагаю, что суды обычно (порой до нелепости) снисходительны, но я посчитал, что в данном случае судья проявил чрезмерную строгость.

И эта мысль принесла мне облегчение: она как бы уверила меня в том, что мои взгляды на преступность мотивированы не садизмом. Да, на коробочке с таблетками имелась надпись, говорившая ему: нельзя одновременно пить спиртное и принимать этот препарат. Но он (как и всякий разумный человек) наверняка подумал, что это предупреждение было для его собственной безопасности, а не для безопасности окружающих (в основном так и есть). Даже один человек из тысячи не мог бы ожидать такой реакции организма на это лекарство, и я не думаю, что у этого узника были разумные основания, чтобы предвидеть ее. Если вы не вняли предостережениям, напечатанным на упаковке таблеток (коробочке, пузырьке и т. п.), это, может быть, и глупый поступок, но его вряд ли можно назвать преступлением. Я понимаю: те, кто стал свидетелем его буйства в пабе, могли бы быть не удовлетворены, если бы судья проявил к нему снисхождение; но правосудие — это именно правосудие, а не ублажение толпы. Я много раз видел, как суд отпускает на все четыре стороны тех, чьи действия имели во много раз меньше оправданий, чем действия этого человека.

Он снова сказал мне спасибо за отчет и вообще за мои усилия, направленные на помощь ему. Расставаясь с ним, я был тронут не только его благодарностью, но и тем, что он спокойно, без озлобления принял свою участь и был невозмутим перед лицом строгости закона. Я считал, что он хороший человек, и всегда надеялся, что этот эпизод в его жизни не будет долго влиять на остальную ее часть или на жизнь его дочерей.

Примерно в то же время был другой случай, в котором тоже играло важную роль выписанное лекарство. На сей раз человек был значительно старше, и две его дочери были уже взрослые. Этот алкоголик некогда расстался с женой, и он сам легко признавался, что жену оттолкнуло его пьянство (и следствие пьянства — безответственное отношение к деньгам). Он говорил, что не винит ее, и не искал себе оправданий. Это был еще один нетипичный «кон».

Его преступление тоже оказалось странным и необычным. Он пошел к своему врачу, чтобы пожаловаться на депрессию (никто сегодня не говорит: «Я несчастен» — всякое отклонение от состояния постоянного блаженства считается болезнью). Доктор выписал ему антидепрессанты, как сегодня почти всегда поступают врачи в таких обстоятельствах. Во время консультации пациент заявил, что причина его пьянства — депрессия, хотя гораздо более распространена как раз обратная картина (впрочем, некоторые действительно предаются неумеренным возлияниям из-за подавленного состояния, а не наоборот).