Психология женского насилия. Преступление против тела

Грейс была отделена от той части самой себя, которая могла осуществлять функции заботливой и защищающей матери и, казалось проецировала эту заботливую и мыслящую часть себя на других, особенно на родительские фигуры медицинских работников. Дистанцировавшись от этого хорошего объекта, она затем должна была по лучить к нему доступ, чего и достигала, создавая и фальсифицируя физические недомогания у своего ребенка, с которым она в значительной степени идентифицировалась. Далее она могла показать своего ребенка и себя медицинской службе и поочередно идентифицироваться то с больным и заброшенным ребенком, чьи потребности должны были быть приняты всерьез, то с компетентными взрослыми, которые могут диагностировать и лечить эти травмы. Хотя часть ее хотела быть похожей на взрослых, которые могли удовлетворить потребности ребенка, другая ее часть хотела отстраниться от них. чтобы сохранить в секрете правду, которая делала их усилия нелепыми. Ее враждебность возникала из неудовлетворенных потребностей в заботе и внимании.

Присутствовал также определенный элемент агрессии, заключавшейся в том, что, казалось, было обманом Грейс в отношении травм. Медоу (Meadow, 1977) и Эдсхед (Adshead, 1997) описывают яркие переживания матерей с FII, которые они испытывают, обманывая специалистов. Мотивы Грейс оказались более сложными и амбивалентными; она, похоже, убедила себя, что существует органическая причина болезни Харриет. Ее психологические маневры, выражавшиеся в том, что она то действовала как бдительный полупрофессионал, то поступала как деструктивный саботажник, судя по всему, происходили на бессознательном уровне и удовлетворяли ее глубинные психические потребности, связанные с большим количеством обмана себя и других.

Элементы расщепления, диссоциации, соматизации, отсутствия дифференциации между самой Грейс и ее ребенком, а так же ее неспособность отличить фантазию от реальности были очевидны в сложном поведении Грейс. Ее осведомленность, обусловленная ее подспудным беспокойством, позволяла ей моделировать ситуации, в которых она могла бы выглядеть спасительницей, хотя на самом деле была виновницей нанесенной ребенку травмы. На бессознательном уровне Грейс просила признать реальность своего собственного отчаяния и депривации.

Реакция клиницистов: отрицание женского насилия

Психодинамическая формулировка поведения Грейс подчеркивает ее бессознательную просьбу быть пойманной и «обнаруженной», чтобы избежать компульсивного цикла ее первертного поведения. Реакция профессионалов включала разделение экспертов на тех, кто считал мать опасной для своей дочери, и тех, кто отказывался принять или признать размеры совершенного ею насилия. Видимая компетентность Грейс и общепринятая вера в естественную склонность женщин быть заботливыми матерями, поддерживаемую защитным материнским инстинктом, стали теми двумя важными факторами, которые помешали увидеть правду в этом случае. То, что привлекательная женщина с хорошо поставленной речью, которая, как это казалось со стороны, охотно шла на сотрудничество, может оказаться тем человеком, кто систематически совершал насильственные действия в адрес своего ребенка с целью сфабриковать и вызвать болезнь, было слишком угрожающим и непривычным умозаключением, чтобы его можно было легко понять и принять.

Только специалисты в области медицины и психологии, которые наблюдали мать в ходе ограниченного числа сеансов процедуру оценки, могли учесть эту возможность, в то время как те, у кого были более прямые и долгосрочные контакты с ней, в большей степени укрепились в своих взглядах, согласно которым либо один, либо другой из двух аспектов этой женщины мог быть ее «истинным Я». Для тех, кто оказался вовлечен в проблемы Грейс, стало невозможным сохранить амбивалентное отношение к дочери Грейс и сильному внутреннему конфликту матери. Казалось, она вызывала у специалистов полярные отношения к себе, тем самым выражая свой интрапсихический раскол.

Не было реальной возможности формирования интегрированной точки зрения всей команды в отношении Грейс, по крайней мере на начальном этапе, поскольку ее интрапсихический раскол был драматически отражен в отношении и убеждениях специалистов, которые участвовали в этом деле. Несмотря на убедительные медицинские свидетельства о том, что травмы, вероятно, были неслучайными и были совершены матерью, а также предположение, что она сфабриковала некоторые симптомы ребенка, особенно те, что оказались связаны с затруднением дыхания, местные власти были настроены вернуть ребенка, доверив уход за ним родителям. Ни отец, ни мать не признавали никакой ответственности за травмы, и оба остались непреклонными, утверждая, что Грейс была исключительно компетентной матерью. Моя рекомендация заключалась в том, что реабилитация должна была начаться только после того, как будут получены приемлемые объяснения травм и предполагаемых проблем с дыханием; данная рекомендация была проигнорирована.