Психопатология обыденной жизни. О сновидении

«Одиннадцатого декабря одна знакомая дама обратилась ко мне (по-польски) довольно вызывающе и требовательно: “Почему я сегодня сказала, что у меня двенадцать пальцев?” По моей просьбе она описала сцену, в которой прозвучало это замечание. Она собиралась вместе с дочерью навестить знакомых и попросила дочь – там раннее слабоумие в состоянии ремиссии – сменить блузку; девочка переоделась в соседней комнате, а потом пришла снова и увидела, что мать занята чисткой ногтей. Завязался следующий разговор:

Дочь: Вот! Я готова, а ты нет!

Мать: Да, но у тебя всего одна блузка, а у меня двенадцать ногтей.

Дочь: Что?

Мать (нетерпеливо): Что что? Двенадцать пальцев, двенадцать ногтей.

Коллега, который тоже слушал эту историю одновременно со мной, спросил, какие мысли вызывает у дамы число двенадцать. Она ответила быстро и определенно: “Двенадцать для меня ничего не значит, это просто цифра”.

По поводу пальца она после некоторого колебания назвала следующую ассоциацию: “В семье моего мужа бывало, что люди рождались с шестью пальцами на ногах. Когда наши дети родились, их сразу же проверили на предмет шести пальцев”. По внешним обстоятельствам анализ в тот вечер пришлось отложить.

На следующее утро, 12 декабря, дама пришла ко мне и с видимым волнением сказала: “Как вы думаете, что случилось? Вот уже около двадцати лет я посылаю поздравления с днем рождения пожилому дяде моего мужа, причем всегда пишу ему письмо 11 числа. На сей раз я забыла об этом, пришлось отправлять телеграмму с утра”.

Я вспомнил сам и напомнил даме, с какой уверенностью она вчера вечером отмахнулась от вопроса моего коллеги о числе двенадцать: якобы для нее двенадцать – просто число, хотя, как выяснилось, с ним связана праздничная дата.

Тут дама признала, что этот дядя ее мужа – человек богатый, и она твердо намеревалась ему наследовать, особенно в нынешних стесненных финансовых обстоятельствах. Так, например, именно он – вернее, его смерть – тотчас пришел ей на ум несколько дней назад, когда одна знакомая нагадала по картам, что она получит крупную сумму денег. Она немедленно сообразила, что дядя мужа – единственный человек, от которого могли прийти деньги, и эта сцена заодно напомнила ей, что жена этого дяди когда-то обещала упомянуть в своем завещании детей нашей дамы. Увы, обещание не было исполнено; впрочем, старуха могла дать соответствующие указания мужу…

Это желание смерти дяде было в ней и вправду очень сильным, потому что она сказала подруге, которая гадала на картах: “Ты поощряешь людей расправляться с ближними”. Четыре или пять дней между этим пророчеством и днем рождения дяди дама постоянно просматривала некрологи в газетах того города, где проживал дядя. Поэтому неудивительно, что ввиду сильного желания его смерти дата дня рождения оказалась вытесненной и вследствие этого забылась привычка, которую соблюдали на протяжении многих лет, причем настолько сильно, что даже вопрос моего коллеги ее не восстановил.

В обмолвке насчет двенадцати пальцев прорвалось вытесненное число двенадцать, которое властно напомнило о себе. Именно “напомнило”, поскольку поразительная ассоциация с “пальцем” заставляет заподозрить и наличие дополнительных скрытых мотивов. Она также объясняет, почему число двенадцать заместило невиннейшую расхожую фразу о десяти пальцах. Ассоциация, напомню, гласила, что в роду мужа известны случаи рождения младенцев с шестью пальцами на ногах. Такое количество пальцев – признак особой аномалии. Значит, шесть пальцев означают одного ненормального ребенка, а двенадцать пальцев – двух ненормальных детей. Это в точности характеризовало текущую ситуацию: дама вышла замуж в очень раннем возрасте, и единственным наследством, оставленным ее мужем, в высшей степени эксцентричным и сумасбродным человеком, который покончил с собой вскоре после свадьбы, были двое детей, причем врачи неоднократно объявляли их аномальными жертвами серьезного наследственного заболевания от отца. Старшая дочь недавно вернулась домой из больницы после тяжелого кататонического приступа; вскоре после этого младшая дочь, уже достигшая половой зрелости, тоже заболела тяжелым неврозом.

Тот факт, что детская ненормальность связывалась с желанием смерти дяде и уплотнялась с этим гораздо более сильно вытесняемым и психически более выраженным элементом, позволяет предположить существование второй характеристики речевой ошибки, а именно желания смерти ненормальным детям.

Но на особое значение двенадцати как пожелания смерти указывает сам тот факт, что день рождения дяди тесно увязывался в сознании дамы с мыслью о его кончине. Ее муж покончил с собой 13-го числа, то есть через день после дня рождения дяди, а жена дяди тогда сказала молодой вдове: “Вчера он присылал свои поздравления, такие полные тепла и ласки, а сегодня…”