Психопатология в русской литературе

Впервые классическую эпилептоидную психопатию описали Ф. Минковская (1923 г.) и П. Б. Ганнушкин (1933 г.). Профессор М. Е. Бурно так рисует эпилептоидных психопатов – они прямолинейны, мышление вязковато, обстоятельно, трудно переключаемо. Они не понимают тонких шуток. Эпилептоид редко сомневается в своей правоте. Он склонен к сверхценным образованиям, здесь проявляется его повышенная подозрительность и паранойяльность. Эпилептоид накапливает в себе обиды, усиливается его напряженность, и вслед за этим наступают аффекты гнева, ярости.

В обыденной жизни эпилептоиды занудливы, склонны к порядку ради порядка, изводя этим до крайности своих близких.

Эпилептоидные психопаты часто большие чувственники в еде и сексе – любители изысканно поесть, сластолюбцы и сладострастники, стремятся к сексуальному разнообразию, перверсиям и даже к педофилии.

Не правда ли, что многие описываемые характерные для эпилептоидов черты были присущи и Достоевскому?

С другой стороны – это добрый, мягкий, отзывчивый человек, жалостливый к «униженным и оскорбленным».

А дома – жестокий деспот. «Отличительная черта патологических характеров, – пишет Д. Е. Мелехов – «выраженная полярность, противоречивость проявлений отражается в его (Достоевского) жизни и творчестве необычайно ярко. Амплитуда колебаний необычайная…Периоды безудержного влечения к азартной игре в рулетку, приступы дикого гнева, когда он, по его словам «способен убить человека» и периоды горького раскаяния и самоунижения. Периоды творческого подъема и периоды упадка, наступающие после припадков, которые его «добивают окончательно», состояния высокого подъема, счастья, озарения, проникновения «в иные миры» в утренние часы и в дни после припадков».

Эти 400 припадков, конечно, наложили страшную печать на личность гения. Ю. Айхенвальд пишет: «Он воплощает собой ночь русской литературы, полную тягостных призраков и сумбурных видений. – Ночь объяла Достоевского, и страшно грезил и безумно бредил этот одержимый дух».

Возвращаясь к диагностике психической болезни писателя мы разделяем мнение профессора Д. Е. Мелехова о том, что у Достоевского была смешанная форма эпилепсии (истеро-эпилепсия – курс. В. Г.). Старые психиатры называли эту разновидность пароксизмального синдрома «аффективной эпилепсией Крепелина». Знаменитый ученик академика И. П. Павлова – А. Г. Иванов-Смоленский так объяснял своему учителю суть этого понятия: «…Это та эпилепсия, при которой судорожный припадок вызывается ссорой, неприятностью, волнением и т. д.». Г. Гессе, не будучи психиатром писал, что Достоевский «…был истериком, почти эпилептиком».

Умер Федор Михайлович неожиданно. Еще 25 января он работал в типографии, заканчивая печатание очередного номера «Дневника писателя». 26 января начавшееся кровохарканье, а затем и легочное кровотечение были врачами остановлены. 28 января вечером кровотечение возобновилось с новой силой, и писатель умер в 7 часов 38 минут 28 января 1881 г.

Как считают интернисты, смерть Достоевского наступила вследствие разрыва аневризмы легочной артерии или вследствие аспирации обильным количеством крови.

Провидческий сон Достоевского в июне 1870 г., когда он увидел отца, который сказал, показывая на грудь сына, под правым соском: «у тебя все хорошо, но здесь очень худо. Нервы не расстроены» – сбылся. И это еще одна загадка в череде множества других на жизненном пути «судорожного писателя».

2. Портрет

Опытные психиатры часто ставят диагноз своим пациентам по выражению лица, мимике, артикуляции, особенностям идеомоторики. Болезнь любая, а тем более психическая, накладывает неизгладимый отпечаток на внешний облик больного. Как же выглядел и как же вел себя великий писатель?

Предоставим слово исследователю творчества Ф. М. Достоевского Игорю Гарину.

«Самый необычный из всех типов русской интеллигенции – человек из подполья, – с губами, искривленными вечной судорогой злости, с глазами, полными любви новой, еще неведомой миру, с тяжелым взором эпилептика, бывший петрашевец и каторжник, будущая противоестественная помесь реакционера с террористом, полубесноватый, полусвятой Федор Михайлович Достоевский…» (Д. С. Мережковский)

«Его называли сумасшедшим, маньяком, отступником, изменником, приглашали даже публику посмотреть портрет Достоевского работы Перова как прямое доказательство, что это сумасшедший человек, место которого в доме умалишенных» (В. С. Соловьев).

«Его глубоко посаженные глаза и сведенное судорогой лицо с первого взгляда свидетельствовали о том, что перед нами мятущийся гений, перенесший долгие испытания» (Луи Леже).

«Взгляните в лицо Достоевского, наполовину лицо русского крестьянина, наполовину – физиономия преступника, плоский нос, маленькие бурящие глаза под веками, дрожащими от нервозности, этот большой пластически вылепленный рот, который говорит о бесчисленных муках, о глубокой, как пропасть скорби, о нездоровых страстях, о бесконечном сожалении и страстной зависти» (Георг Брандес).