Психопаты шутят. Антология черного юмора

Это был не Рауль.

И это, увы, не была Маргарита.

Принеся друг другу самые изысканные извинения, они не замедлили развить столь неожиданное знакомство за упомянутым легким ужином – о дальнейшем благоразумно умолчу.

Летние забавы

Участок, который я обыкновенно снимаю на лето, располагается рядом с небольшим имением, в котором обитает самая зловредная старуха на всем побережье.

Эта мегера – вдова дорожного смотрителя, запилившая своего мужа до смерти, – соединяла в себе редкую сварливость с самой гнусной скаредностью, и все это приправлялось доведенным до крайности благочестием.

Но ее нет больше с нами – и да упокоится она с миром!

Ее нет больше с нами – и я хохотал до упаду, глядя, как она молотит по воздуху своими длинными костлявыми руками, прежде чем хлопнуться на куцый газон своего нелепого вылизанного садика! Именно глядя: я присутствовал при этих последних содроганьях, мало того, был непосредственным виновником этого маленького торжества, и, думаю, моя невинная шалость будет одним из лучших воспоминаний моей жизни.

Что ж, рано или поздно это должно было случиться – из-за этой гарпии я окончательно потерял сон, одна мысль о ней выводила меня из равновесия.

Ужасная женщина – просто ужасная!

Печального итога я добился путем нескольких шуток – вызывающе дурного тона, но вместе с тем свидетельствовавших о находчивости и упорстве их автора.

Не желаете ли вкратце ознакомиться с предпринятыми мною кознями?

Соседка моя была просто помешана на садоводстве: во всей стране не нашлось бы салатного листа, что сравнился бы с листьями из ее сада, а клубничная рассада была так прекрасна, что перед ней хотелось рухнуть на колени.

Старуха владела тысячею профессиональных ухищрений поистине убойной силы – против сорняков, саранчи и даже самых прожорливых червей, – которые она претворяла в жизнь, не зная усталости.

Ее сражение с улиткой достойно лучшего пера, – так, наверное, звучали бы посвященные ей бессмертные строки Коппе.

Однажды, когда надо всем нашим краем пронесся беспощадный ливень, мне пришел в голову следующий план:

Я созвал рать окрестных пацанов (рать – это у нас так говорят) и, вручив каждому по мешку, сказал:

«Ступайте-ка, милые мои, да наберите по дорогам столько слизников, сколько сможете унести. По возвращении получите пару монет на сладости» (в тех местах улиток называют слизниками – вдвойне ошибочно, между прочим).

И вот мои сорванцы отправились за добычей.

Улов их был обильным, как никогда: улитки, надо признать, покрывали холмы, словно ковром.

Заполучив моллюсков в свое распоряжение, я усадил их всех в огромный ящик с плотно прилегавшей крышкой, где им пришлось с недельку поголодать.

После чего в один из лучезарных летних вечеров я выпустил мою скотинку попастись в соседском саду.

Выглянувшее вскоре солнце осветило это новое Ватерлоо.

От клубничных кустов или пучков эндивия и цикория, еще совсем недавно поражавших своей пышностью, оставались лишь жалкие оборванные клочья.

О, как бы опечалило меня зрелище этого опустошения, не сгибайся я в три погибели от неудержимого хохота!

Старуха не могла поверить своим глазам.

Мои улиточки между тем, изрядно подкрепившись, но не пресытившись окончательно, продолжали свою разрушительную трапезу.

Из своей крохотной обсерватории я наблюдал, как они потихоньку подбирались к грушевым деревьям…