Психопомп

Люк откинулся. Свет был внизу. Лоллий спустился по лестнице, вошел в маленькую пустую комнату, затем в другую – и остановился перед железной черной дверью. Голос Ксении ему послышался.

Он стукнул в дверь кулаком. «Ксения! – крикнул он. – Я пришел». Слабый ее стон раздался. «Ксения!!!» – завопил он и замолотил в дверь обеими руками. Стон повторился, он явственно слышал. Что было сил Лоллий ударил в дверь ногой. Потом, разбежавшись, он грянулся о нее всем телом. «Ксения!» Он ясно услышал, она зовет на помощь: «Лоллий, помоги мне». Он обшарил глазами комнату – но, как и первая, она была пуста. Тогда он принялся бить в дверь плечом, колотить ногами, наваливаться всем телом и, обессилев, сполз на пол. Вдруг что-то щелкнуло, дверь вздрогнула и тихо отворилась. Он вбежал в залитую мертвенным светом, белую пустую комнату с черным квадратом вместо окна. Ксении не было. Озноб потряс его. За его спиной мягко затворилась дверь.

Марк тряс его за плечи и спрашивал, не плохо ли ему. «Ты так кричал!» Лоллий огляделся смутным взглядом. Никого не было. Он повел рукой. «А где… все… они?» «Ушли», – ответил Марк. Лоллий спросил: «А Ксения?» Марк молчал. Лоллий вспомнил и зарыдал отчаянно и бурно.

Глава четвертая

1.

Душным августовским вечером под белесым небом Марк Питовранов ехал почти в самый центр города, в Гончарный проезд, к Оле.

Это была пытка из самых изощренных – вроде того, когда несчастного поджаривают на медленном огне. Человечество, заметим мы, ни в чем так не преуспело, как в изобретении средств, причиняющих страдания и боль. Некогда били смертным боем, потом поднимали на дыбу, а сейчас вколют рабу Божьему всего пять миллиграммов какой-нибудь гадости из лаборатории Майрановского, и у него от боли лопается голова. Доктор, он выживет, спрашивает палач в очках с тонкой золотой оправой и шприцем в руке. Опухший от пьянства доктор, нащупывая ниточку пульса у страдальца, меланхолически отвечает. Возможно. Заметим еще, что слово ехал в нашем случае вряд ли уместно; Марк, если желаете, полз и потому за сорок минут от ворот кладбища добрался всего лишь до пересечения проспекта Вернадского с улицей Лобачевского. Если будет жив, доползет через два часа. Злодейский город. Сломанный кондиционер. Ананке[29]. Опустил стекло – и дыши вволю, подопытный ты воробушек, раскаленной смесью из запахов бензинового чада и плавящегося асфальта, в которой есть все, чтобы ты недолгое время спустя свесил головку и протянул ножки. С каждым вздохом проникают в легкие. Что? Оксид углерода. Вызывает кислородное голодание. Диоксид углерода. Действует как наркотик. Сернистый газ. Свинец. Зачем вы это делаете? Зачем вы хотите погубить меня во цвете лет? Я обращусь в Гаагу, в Международный суд с жалобой на врагов рода человеческого, превращающих мою среду обитания в газовую камеру. Это пункт первый. Пункт второй: и наживают баснословные барыши. Убийство с корыстными намерениями. Надеюсь, приговорят к пожизненному.

Расплавился в духоте. Опустил стекло. Музыка справа: бум-бум. Молодой человек и девушка с синими волосами. Он бьет ладонями по рулю, она прищелкивает пальцами обеих рук и трясет синей головой. Бум-бум. Ва-а-а-у-у! И понял вдруг, что я в аду. Все встали. Марк глянул на встречную полосу. Ни единой машины. Три дэпээсника в светло-зеленых жилетах. Вглядываются. Боже. Неужели?! Он вылез из машины. И другие.

Марк (безнадежно). Что там?

Грузный, красный, со струйками пота на лице (злобно). Царь, видите ли. В аэропорт, видите ли. А тебе стоять и радоваться.

Женщина, миловидная, лет сорока (возмущенно). Какое безобразие. Так не уважать свой народ.

Молодой человек в шортах (яростно). И он урод, и вся его шайка уродская.

Седой, в джинсах (с усмешкой). Чего шумим? Неужели народ рвется на баррикады?

Чу! По встречной полосе просвистела черная блестящая «бэха», за ней другая. Нет ли врага затаившегося? Не выскочит ли на дорогу воин Аллаха, представляющий собой живую бомбу мощностью в пуд тротила? Или шахидка как будто с младенцем на руках, но вместо младенца у нее – бомба? Еще пронеслась, вся в антеннах. Ухо на колесах. А не заложен ли минувшей ночью губительный снаряд? Какой-нибудь враг государства в снятой неподалеку квартире с мстительным чувством нажимает красную кнопку. Ха-ха. Напрасно трудишься, приятель. Твой сигнал у тебя в жопе. «Гелендвагены» промчались. Вижу, вижу за черными стеклами суровых воинов с простыми русскими лицами, достойных славы предков, устроивших кирдык хану Мамаю. О, если бы мы могли! В кратких и сильных выражениях мы бы описали их решимость ценой даже собственной жизни – когда вдруг не поможет их боевая выучка и броневой щит, в который в мановение ока превращается обыкновенный, казалось бы, кейс, – спасти драгоценную для Отечества жизнь. Скептики и маловеры, наше вам презрение. Если чукча на окраине необъятных наших земель видит его во сне в образе сильного оленя, вожака стада, и, причмокивая, бормочет: «Какая олеска холосая»; если амурская тигрица хранит в своей