Психотерапия, фокусированная на диалоге

Таким образом, возвращаясь к определению категории переживания, отметим, что оно не предполагает фиксации реальности. Отсутствие необходимости апеллировать к категории фиксированной реальности позволяет нам рассматривать процесс переживания несколько шире всех предыдущих дефиниций[20]. В своем самом широком понимании он стремится к отождествлению с собственно self, становясь центральной категорией гештальт-подхода. Итак, дополню и немного трансформирую дефиницию переживания, данную в более ранних работах: переживание выступает комплексной[21] функцией self, заключающейся в создании и трансформации реальности в процессе жизни и деятельности организма в поле, а также приспособления к ней, в ходе которого эта реальность ассимилируется в self, выступая, в свою очередь, новым источником переживания. При этом важно обратить внимание на то, что в предлагаемой дефиниции переживания содержится отсылка к обоим его частным аспектам – творческому и адаптационному. Другими словами, за обоими аспектами переживания сохраняется их важное значение в жизни человека.

Завершая настоящую дефиницию переживания, я бы выделил в его едином и целостном процессе соответственно рассматриваемым тенденциям два вектора, определяющих его протекание – творческий и адаптационный. При этом примат остается за творческим вектором, который является все же первичным по отношению к возникновению вектора адаптационного. Тем не менее, формируясь на основе реализации творческой тенденции self, адаптационный вектор переживания остается необходимым как для каждого отдельного человека, так и для культуры в целом. В дальнейшем анализе более подробно предстоит остановиться на диалектическом характере взаимодействия творчества и приспособления в едином и целостном процессе переживания.

Формирование адаптационного вектора в переживании. Диалектика творчества и адаптации

Каким же образом осуществляется диалектика творческого и адаптационного векторов в процессе переживания? Итак, вектор созидания направлен на формирование новой уникальной реальности по ходу процесса контактирования в текущем контексте. Однако такой процесс творчества предполагает высокую ответственность и за него, и за свою жизнь в целом. Как следствие, появляется фоновое ощущение одиночества, которое не всегда оказывается выносимым для людей. В связи с этим возникает выраженный соблазн избежать такого груза ответственности. Выходом, который нашла человеческая цивилизация, выступил процесс переговоров относительно принятия некоторых общих феноменов, разделяемых большинством людей, за базовые условия существования и его результаты. Только таким образом появляется в культуре представление о реальности. Теперь то, о чем договорились люди когда-то, и то, о чем договариваются ежедневно (этот процесс ввиду выраженной тревоги, релевантной ответственности за творческий акт, не заканчивается никогда), и выступает в виде разделяемой реальности. Разумеется, что теперь к этой реальности (изменяемой, конечно, с течением времени, но все же относительно стабильной) необходимо приспосабливаться для должного психологического комфорта. Иначе говоря, становится очевидным, что адаптационный вектор имеет вторичный по отношению к творческому характер. И я намерен постулировать примат созидающего реальность вектора.

Клиническая психопатологическая проблематика и переживание. В каком же свете в этом случае следует рассматривать процесс создания реальности, с которым мы имеем дело в клинической психопатологической практике? Как относиться, например, к галлюцинациям и бреду? Непростой вопрос. Есть несколько аспектов этой проблемы. Возможно, это состояния не такие уж и деструктивные, просто у обывателя они вызывают выраженный ужас. Напомню, что именно таким образом, на мотиве тревоги и ужаса от обнаружения отличий, и появился институт психиатрии.