Психотерапия как путь формирования и трансформации реальности

Сказанное верно также и в отношении концепций Рая и Ада. Рай и Ад, будучи вынесенными за пределы актуального переживания и известного нам жизненного пространства, выступают лишь в качестве некоторых ориентиров в «будущем». Но поскольку в едином процессе переживания значение времени нивелируется, то можно предположить, что ад и рай являются реальностью каждого человека. В этот момент моих рассуждений пришла пора напомнить, что с рассматриваемой методологической позиции примата первичного опыта над базовыми атрибутами реальности нивелируется значение не только времени, но и пространства. Это означает, что рай и ад присутствуют потенциально или актуально (чаще, разумеется, потенциально) в самом переживании. Поле переживания, таким образом, оказывается значительно шире любых конструктов, которыми оно сегментируется.

Настоящее стремится к нулю или в сторону отрезка времени, именуемого ничто[12]. Это лишь мгновение между «прошлым» и «будущим». А жизнь – это попытка продлить настоящее до бесконечности путем его тиражирования, поскольку мы живем лишь в настоящем – в будущем нас еще нет, а в прошлом еще нет. Таким образом, процесс переживания, который может происходить лишь в настоящем, описывает единственную реальность. «прошлое» же и «будущее» существуют за пределами бесконечности.

Принятие реальности времени, личности и пространства как основание клинической традиции в психиатрии

Представления о прошлом, настоящем и будущем, равно как категории здесь и там, а также Я/Ты/Они являются лишь инструментами ориентирования в переживании. Что-то в нем мы замыкаем в рамки воспоминаний, при этом неизбежно острота и витальность переживания снижается, то же происходит и с феноменами «будущего». Поэтому и способ обращения с феноменами, релевантными воспоминаниям и проектам, ограничивается нашими представлениями о времени. Например, переживать будущее как актуальное настоящее невозможно, феномены прошлого, разумеется, также блокируются в своей витальности. Таким образом, творческий вектор переживания парализован, власть в полной мере принадлежит концепции мира. Нарушение этих правил приводит к тем или иным психическим нарушениям – депрессии как результату отчаянной и безнадежной попытки изменить прошлое, фобиям как чрезмерно интенсивному переживанию «возможного», шизофрении и пр.

То же можно сказать и относительно категории пространства. Представления о «там» и «здесь» структурируют в значительной мере процесс переживания. Именно так – структурируют, т. е. трансформируют природу переживания, превращая его из процесса в структуру. Например, я могу переживать в полной мере только то, что происходит «здесь» и совсем не могу психологически присутствовать в «там». С точки зрения традиционной концепции переживания это совершенно оправдано – я не могу переживать то, что находится за пределами моего «присутствия». Предыдущее предложение в полной мере демонстрирует зависимость переживания пространства от категорий времени и субъекта. Иначе говоря, «там» всегда предполагает отсутствие субъекта и то, что присутствие в нем возможно лишь в прошлом (в этом случае я вспоминаю о нем) либо в будущем (тогда я фантазирую об этом или отсрочиваю переживание «там» на некоторое время, когда, возможно, в нем окажусь). Таким образом, «там», «потом», «он(а/и)», «раньше» и пр. выступают в некотором роде сегментами переживания, «местные законы» каждого из которых обусловливают динамику переживания. Если некто начинает переживать в полной мере феномены, относящиеся к «там», то это является достаточным основанием для того, чтобы засомневаться в его душевном здоровье.

И наконец, как мы уже отмечали ранее, представления о субъекте (личности), определяя «здоровый» процесс переживания, также обусловливают статус психическое здоровье/патология. Человек может в полной мере переживать лишь только часть поля, которая связана с «Я». Доступ к феноменам поля, релевантным «Другому», рассматривается как эмпатия, если находится в пределах сегмента «Я», либо как дереализация или расстройство множественной личности при смещении переживания в сегмент поля «не-Я».

Можно сказать, что современная клиническая теория базируется на коллизиях переживания поля, дифференцированного фундаментальными категориями времени, пространства и субъекта (личности). Говоря клиническим языком, одним из основных критериев дифференциации психической нормы и патологии выступает способность тестировать «реальность». В случае сохранности этой способности, что, разумеется, предполагает принятие «реальности адаптационного вектора переживания», человек считается нормальным. Если адаптационный вектор «выбивается» из конвенциональных рамок договоренностей о времени, месте и личности, современная психиатрия диагностирует наличие психопатологии.

Мышление и первичный опыт