ПСС. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть 3

Услуги, оказанные Тихоном в первое время, когда партия скрывалась по лесам и еще не определилось, что было можно и что нельзя, были неоценимы. Тихон не признавал, чтобы что-нибудь было нельзя, и ходил везде, как по своей пашне, и знал всё, что делалось на 20 верст кругом. Одно, за что не любил его Денисов, это то, что⁷⁴⁶ после этой пули, которая ему попала в спину, весьма трудно было уговорить Тихона, чтобы он живыми приводил французов.⁷⁴⁷

– Ну что? – спросил Денисов.

– Привел одного, – грустным голосом сказал Тихон.

– А, – сказал Денисов. – Из Шамшева?

– Из Шамшева. Вот тут у крыльца.

– Что ж, много наг’ода? войска?

– Много, да плохой, всех побить можно разом, – так же грустно сказал Тихон.

– Где ты его взял?

– <Я их> двоих. Они за водой шли. Я присел за кустом. Как ухну, сразу оба повинились.

– Двух? Где же другой? – спросил Долохов, улыбаясь, глядя на Денисова.

– А? – подтвердил Денисов вопрос Долохова.

Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову: его уже несколько раз бранили за это. Он почесал спину и улыбнулся. Лицо Тихона, казалось, было лишено способности улыбки, и потому неожиданная улыбка с недостававшим зубом всегда неотразимо заразительно сообщалась другим. Денисов, Долохов, Петя и даже Vincent, сами еще не зная чему, засмеялись.

– Другой где, другой где? – напрасно стараясь удержать свой смех, спросил Денисов.

– Да так; ты, ваше высокоблагородие, не серчай…

– Да что так?

– Да так, плохенькая такая на нем одежонка… – Тихон опустил глаза. – Да и грубиан, ваше благородие, – сказал он вдруг, видимо довольный найденной отговоркой.

– Чем же он грубиянил? – спросил Долохов.

– Как же, говорит, я сам анеральский сын, не пойду, говорит....⁷⁴⁸

– Ну,⁷⁴⁹ а в Кукуевке был?

– В Кукуевке, это за горкой-то? Не догадался. Да что ж, я сбегаю, – прибавил Тихон, стараясь задобрить начальника.

– Пойдем, поговорим с пленным, – сказал Долохов и вместе с Денисовым пошел на крыльцо.

– Лихачев, водки стакан Тихону, – сказал Денисов.

Петя, удивленный видом этого странного человека, оставался в горнице, глядя на Тихона. Тихон выпил стакан водки и, оглянувшись и увидав барабанщика, подмигнул ему и улыбнулся.⁷⁵⁰

– А ты разве его знаешь? – сказал Петя.⁷⁵¹

– Как же, при мне поймали, – сказал Тихон. – Их там пара была. Другой еще пофигуристее был.⁷⁵² Из-за сапог что-то у казаков вышло. Вздор какой-то. А тот еще ловчее был.

^________

– Я тебе говорил, надо прежде знать, что в Кукуевке, – сказал Долохов, входя в комнату с Денисовым. – Я поеду. Вот вы, молодой человек, судите о деле, – сказал Долохов, обращаясь к Пете. – Вот не хотите ли, наденем мундиры французские да и поедем сейчас к ним в⁷⁵³ Кукуевку, поговорим, расспросим.

Петя тотчас же понял, что предложение Долохова был вызов, и, поняв это, никакие просьбы Денисова не могли остановить Петю. Одевшись в французский уланский мундир, который был у Денисова, Петя с Долоховым, переодетым в такой же мундир, который он всегда возил с собою, в ту же ночь, сопутствуемые двумя казаками, поехали в Кукуевку. Оставив казаков и дав пароль и отзыв, которые Долохов узнал от взятых пленных, проехали за цепь французов.⁷⁵⁴

Петя был храбрый мальчик, но он никогда, во всю свою жизнь не забыл тот ужас и болезненное замирание сердца, кот[орые] он пережил в те полтора часа, во время которых Долохов⁷⁵⁵ проводил его по французскому лагерю. Подъехав к первому солдатскому костру, Долохов кликнул солдата и, когда солдат не скоро встал, он строго разбранил его, спрашивая, где командир и офицеры.⁷⁵⁶

Петя помнил⁷⁵⁷ то замирание сердца, которое он испытал, когда слез с лошади, следуя примеру Долохова, и отдал лошадь французскому солдату, и это, всё усиливавшееся замирание, по мере продолжения разговора Долохова с офицерами и ошибок, которые делал <Долохов> и в которых его поправлял офицер, в назывании частей войск, к которым он будто принадлежал, и вопросов офицера, высокого худого немца, поднявшегося от костра и спрашивавшего, кто товарищ.

«Ну, теперь он уедет», думал Петя. Но нет, Долохов, поглядывая на Петю, продолжал разговор и расспрашивал всё, что ему нужно было: сколько их войск, сколько пленных. Петя помнил, как, спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал: «La vilaine affaire de trainer ces cadavres après soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille»,⁷⁵⁸ – и громко, ненатурально засмеялся. И как никто не ответил на его смех, и офицер француз, которого не видно было, – он лежал, укутавшись шинелью, – приподнялся и прошептал что-то товарищу. Петя помнил после эту минуту сомнения, когда Долохов встал и сказал: «Bonjour, messieurs»,⁷⁵⁹ и кликнул солдата с лошадьми: «Подадут или нет лошадей? » Он помнил потом, как Долохов долго садился и вернулся еще к костру и закурил трубку. Петя радостно вздохнул, когда они стали отъезжать от костра, и шопотом проговорил:

– Они, кажется, догадались.