ПСС. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть 3

– Пехота наша, 60 человек, полезут этими болотами к саду. Мы – лощиной через мост и в гору. Долохов оттуда – видишь, проехавши деревню, лесок. Он там с партией.

– Лощиной нельзя будет, Василий Федорович, – сказал эсаул. – ⁸²⁰Топко, надо будет объезжать полевее…

В то время, как они вполголоса говорили таким образом, внизу в лощине от пруда щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой, и послышался дружный крик, больше – веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. Низом, по болотам, изогнувшись, бежал человек в лощине. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы. Несколько человек бежало за ним и наперерез, и сверху, тах-тах – послышались выстрелы.

– Наш Тихон, ей-богу, – сказал Грицук.

– Шельма,⁸²¹ растревожил, – с досадой сказал Денисов.

– Уйдет, – щуря свои глаза, сказал эсаул, и вдруг и Денисов, и эсаул, и оба гусара, и Петя – все⁸²² захохотали.

Бежавший человек, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Tax, тах, – провожали его выстрелы.

– Ушел-таки, шельма.⁸²³

– Ради бога, позвольте, – сказал Петя Денисову, указывая на бежавших за Тихоном французов. – Мы их отхватим.

Денисов улыбнулся.

– Погоди, постой, до завтра. Спасибо еще, не к нам бежит, – сказал Денисов, глядя на подбегавшего к лесу Тихона. – Ну, поедем. Экий шельма.

И, повернув лошадей, Денисов, эсаул и Петя поехали назад по дороге к караулке, в которой они должны [были] обсушиться и поесть.

– Я только не понимаю, что такое наделал этот Тихон, – сказал Денисов, обращаясь к эсаулу. Петя жадно прислушивался.

– А видите ли, Василий Федорович, я знаю, – сказал эсаул, щуря глазки. – Он взял одного, да и привязал его в лесу или так обобрал, да полез за другим.

– Куда же он его дел? – спросил Петя.

– Убил, – отвечал⁸²⁴ эсаул. Петя с возбужденным лицом, подергивая поднятой кверху головой, смотрел на казака.

– Экая бестия, – сказал Денисов.

– Набаловался, – сказал эсаул, смеясь. – Это еще с Кукуевской сцены (казак любил употреблять иностранные слова).

– А что? – спросил Денисов.

– А как же, ему в это место, – эсаул указал на спину, – всадил пулю француз.

– Я и не знал, – сказал Денисов, – ранили?

– Да, и сильная рана была. Он не сказывал, над ним все казаки смеялись.⁸²⁵

– Об чем? – спросил Петя.

– Да об пульке об этой. Ну, с той поры он уж пардона не дает. Должно быть, убил, да и полез за другими.

Петя с той способностью очень молодых людей глотать, не пережевывая, непонятные нравственные вопросы, поспешно проглотил то, что сказал эсаул. Что-то ему показалось неловко и страшно, но он только почувствовал необходимость повыше поднять голову и подбодриться, чтобы не быть недостойным того, общества, в котором он находился.

– А, что он, молодец, этот Тихон? – спросил Петя у Денисова.

– ⁸²⁶Такая шельма, что не хуже казака, – сказал эсаул.

– Ну, не хуже, батюшка. Ни один ваш казак ему в, подметки не годится. Что этот человек делает – это непостижимо, – говорил Денисов всё подбадривающемуся Пете. – Куда хочешь, пошли, он как по своему огороду ходит. Я его взял, так уж он их, я думаю, сотню уложил. С робятами баловался, – он говорил.

– Рожа – так вы испугаетесь, – вставил эсаул⁸²⁷

– Ему⁸²⁸ 80 верст пройти ничего. Он всегда с нами с кавалерией пешком бегает и никогда не отстанет.

– Что ж, силен очень?

– Не сила (эсаул сам хвалился своей силой), а здоровенный меренина, так сказать. Здоров, чорт.

– Да как же не сила. Он при мне за хвост один выворотил лошадь, а как завязла наша фура, как подопрет плечом Тихон и выдерет, – сказал Денисов, видимо любивший своего Тихона.

– Что же, скоро он придет? – спрашивал Петя.

^________

Когда Петя с Денисовым и эсаулом подъехали к караулке, уже было темно. На поляне вокруг караулки в полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики и в лесу в овраге (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь. В караулке в сенях казак жарил шашлык на угольях, в самой избе сидели три офицера из партии Денисова перед устроенным из двери столом на лавках из жердей. Петя никак не ожидал такого благоустройства, которое он нашел в караулке. Были и стол, и полотенце, и водка в фляжке, и ром, и белый хлеб, и баранина с солью, и огонь в печи согреться и обсушиться, и ловкие казаки, которые, казалось, понимали мысли начальства и всё умели устроить. Петя снял и отдал сушить сапоги и чекмень, присел вместе с офицерами за стол, выпил водки и, разрывая руками, по которым текло сало, ел жирную душистую баранину. Восторженное состояние духа Пети – глупого и милого детского самодовольства и желания быть прекрасным – дошло до высшей степени после выпитой водки и съеденной пищи. Он был смешон, никому не давал говорить, но все – от Денисова и до Лихачева, казака, прислуживавшего господам, с улыбкой веселья смотрели на него. Все ласкали его, и он всё больше и больше осмеливался и громче и больше говорил.