ПСС. Том 35. Произведения, 1902-1904

— А много ты убил людей на своему веку, — сказал Лорис-Меликов, — сколько?

— А кто же их считал.¹⁷⁹⁶ Но тот человек, которого я убил тогда, был шейх.

— Правду сказать,¹⁷⁹⁷ — помолчав сказал Хаджи-Мурат, — я не стал мюридом тогда оттого, что мне было жить хорошо. Я жил¹⁷⁹⁸ в дворце с ханами. Ханы любили меня, как брата, и ни в чем не отказывали мне. Я провел молодость в бедности и стал жить в богатстве. Кто не видал дня, тот днем зажигает свечу, — говорят старики. Так и я когда попал в богатство и¹⁷⁹⁹ старался всё еще и еще прибавить его.

* № 91 (рук. № 51).

Кроме того я видел в Тифлисе, как повесили двух лезгин, — один был старик, хороший человек, — за то, что они убили солдата. А убили они солдата за то, что солдаты стояли в их ауле и бесчестили их женщин.

В Тифлисе тогда нас обманывали, обирали, обещали и не делали. Мысли мои переменились, когда я приехал из Тифлиса.¹⁸⁰⁰ И я стал уговаривать ханшу и молодых ханов бросить русских и впустить к нам Гамзата.

* № 92 (рук. № 51).

¹⁸⁰¹В Тифлисе тогда нас обманывали, обирали, обещали и не делали. Мысли мои переменились, когда я приехал из Тифлиса. Я вспомнил убитого шейха, про то, что он велел мне вести хазават, и я стал уговаривать ханшу и молодых ханов бросить русских, принять хазават.

* № 93 (рук. № 51).

Хаджи-Мурат остановился, загорелое лицо его буро покраснело и глаза налились кровью.¹⁸⁰² Мне бы надо было броситься на них, убить сколько бы удалось и умереть тут вместе с названным братом. Но я был молод и на меня нашел страх, и я убежал.

— Вот как, — сказал Лорис-Меликов. — Я думал, что ты никогда ничего не боялся.¹⁸⁰³ А потом случалось бояться? — спросил Лорис-Меликов.

— Потом никогда. С тех пор я вспоминал этот стыд, и когда вспоминал, то уж ничего не боялся.

* № 94 (рук. № 51, гл. XII).

Курбан, как он понял, кроме своего удальства во всем и молодечества,¹⁸⁰⁴ еще готовился в муллы.¹⁸⁰⁵ Ученый человек, гордившийся своей ученостью, и строгий магометанин, державшийся не только шариата, но и тариката, т. е. высшего духовного ученья. Он присоединился к Хаджи-Мурату¹⁸⁰⁶ только из ревности и ненависти к Шамилю. Несмотря на свою неизвестность и не блестящее положение, он был снедаем честолюбием и мечтал о том, чтобы свергнуть Шамиля и занять его место.

* № 95 (рук. № 51, гл. XIII).

Мы и десятка два джигитов сходились тайно у нашего деда Османли Хаджиева и решили взять кровь Гамзата. Мы не согласились¹⁸⁰⁷ еще, как и где¹⁸⁰⁸ это сделать, когда к деду пришел¹⁸⁰⁹ Асельдер,¹⁸¹⁰ мюрид Гамзата, и стал заказывать кинжал¹⁸¹¹ с золотой насечкой (дед был серебрянник) и расспрашивать нас о ханше и ханах и стал осуждать Гамзата за то, что он убил ханов и ханшу... и многое другое, и мы поняли, что он знает про нас, и решили не откладывая сделать дело через день, в мечети, во время молитвы.

* № 96 (рук. № 51).

И все признали меня начальником над всей Аварией. Тогда с одной стороны был Шамиль, заступивший место Гамзата. Он угрожал разорить Хунзах, если я не присоединюсь к нему, с другой стороны был русский генерал Клюгенау. Этот требовал, чтобы я, как прежние ханы, дружил с русскими и не пускал к себе мюридов, и обещал мне за это свою защиту.

Я ненавидел Шамиля за убийство ханов, — и я согласился.

* № 97 (рук. № 51).

— Хлопочи, старайся, — всё, что могу, тебе сделаю. Что мое, то твое, только помоги у князя. Я связан, и конец веревки в руках Шамиля.

— Так же, как тогда у солдата, которого бросил под кручь, — сказал Лорис-Меликов.

— Айя, — т. е. «да», — подтвердил Хаджи-Мурат, — только тогда я убил солдата и спасся сам, теперь же я погибну один, а не погублю Шамиля. А мне его нужно, — сказал Хаджи-Мурат, грозно нахмуривши брови.

* № 98 (рук. № 51, гл. XV).

Донесение это было получено в Петербурге на третий день рождества, и на другой день граф Чернышев повез его в¹⁸¹² своем портфеле в Зимний дворец для доклада Николаю Павловичу.¹⁸¹³ Чернышев, укравший имение настоящего Чернышева, сосланного в каторжные работы за¹⁸¹⁴ бунт 14 декабря 1825 года, тщеславный, безнравственный,¹⁸¹⁵ наглый человек, естественно ненавидел честного, хотя и придворного, Воронцова и всячески, хотя и с осторожностью, старался уронить его во мнении государя, невольно уважающего заслуженного старика, высоко стоящего во мнении всего русского общества. И распоряжение¹⁸¹⁶ о Хаджи-Мурате¹⁸¹⁷ Воронцова, всегда слишком, по мнению самого государя, ласкающего азиатов и заискивающего у них, можно было представить так, как ошибку, которая была бы еще новым поводом к вызываемому Чернышевым неудовольствию государя против Воронцова.