ПСС. Том 35. Произведения, 1902-1904

Он принес несколько докладов о новых законах и о комитете цензуры и о цензоре старике, статском советнике, посаженном на гауптвахту за пропущенную статью в журнале, осуждающую распоряжение министра.²⁴⁵⁵ Блудов по своим преданиям принадлежал к кружку людей, стремящихся к просвещению, соболезновал распоряжениям Николая, давящим просвещение: ограничение до трехсот числа студентов, запрещение поездок за границу, безумная строгость цензуры, шпионство, ссылки и наказания за печатные и даже изустные слова. Блудов соболезновал этому втайне, с приятелями, строго осуждая эти действия, но явно покорялся. Николай видел это и презирал его за это. Николай инстинктом чувствовал, что необходимая для России власть, такая, какую он имел, не совместима с тем, что Блудов, Елена Павловна, всякие профессора, Trissotin, как он называл их, считали просвещением. И потому он не считал просвещением то, что все считали просвещением, а просвещением считал всё то, что сходилось с его властью и что ему нравилось. И делал он это прямо, открыто. Он видел, что в Европе много властителей считали нужным делать уступки тому, что люди считали просвещением:²⁴⁵⁶ одни делали эти уступки из популярничания, как Людовик Филипп, которого он ненавидел, другие из страха перед обществом, как его шурин прусский король, но он для себя и для блага России не считал этого нужным.²⁴⁵⁷

Нужным он считал для себя и для России не университеты, не журналы, не статьи, не науки, не ученых и поэтов, и не просвещение, а дисциплину. И сообразно с этим он требовал только одного: чтобы все безропотно покорялись ему. Больше ничего по его мнению для счастия всех: не только русских, но и немцев, французов, турок и др. ничего не было нужно. Он всё устроит. И потому людей, как Блудов и другие сторонники и защитники просвещения, которые пользовались всеми выгодами власти, возможной только при отсутствии просвещения, а между тем защищали просвещение, он глубоко презирал и никогда не соглашался на их представления, имеющие в виду устранение препятствий к просвещению. Так теперь он не²⁴⁵⁸ согласился на ходатайство Блудова об освобождении старика цензора от гауптвахты, а цензурному комитету²⁴⁵⁹ <велел сделать строгий выговор.>

* № 168 (рук. № 75).

И, поехав в свое место, не одобряя в душе мероприятий Николая, с последовательностью, точностью исполнил все жестокие и несправедливые меры, предписанные Николаем, стоившие не только спокойствия и блага людей, но их жизней, стоившие не только блага и жизней людей, но развращающие людей, ожесточающие их сердца, уничтожающие самые лучшие человеческие свойства.

* № 169 (рук. № 82).

Продиктовал Лев Николаевич.²⁴⁶⁰

История Хаджи-Мурада такая:

Это был храбрый авариец, который одно время служил русскому правительству. Генералу Клюгенау, стоявшему с русскими войсками в Аварии, было донесено, что Хаджи-Мурад изменяет русскому правительству: Клюгенау велел арестовать и заковать Хаджи-Мурада и привезти его к себе. Но на пути Хаджи-Мурад спрыгнул с высокой скалы, увлекши за собой ведшего его солдата, который убился на смерть; сам же он остался жив, но разбился и сломал ногу. Излечившись, он передался Шамилю и стал служить ему. Был один из самых смелых и храбрых наибов, делал блестящие набеги на русские владения; но, поссорившись с Шамилем, в 1851 году передался русским. Из города Нухи, где ему было назначено жить и где он очень тосковал по своей семье, оставшейся у Шамиля, он бежал в горы и был настигнут казаками, отчаянно защищался с своими мюридами и был убит.

Так как он внушал большой страх кавказским жителям, голову его возили и показывали в разных местах Кавказа.

Событие это случилось во время пребывания Льва Николаевича на Кавказе.

Писано гр. Софией Андреевной Толстой под диктовку Льва Николаевича 28 января 1905 года.

ПЕРВАЯ СТРАНИЦА ЧЕРНОВОЙ РУКОПИСИ ТОЛСТОГО „О ШЕКСПИРЕ И О ДРАМЕ“

ВАРИАНТЫ К СТАТЬЕ «О ШЕКСПИРЕ И О ДРАМЕ»

* № 1 (рук. № 1).

ПРЕДИСЛОВИЕ

Печатая прекрасное основательное исследование г-на Э. Кросби об отношении Шекспира к рабочему народу, я считаю не лишним высказать и мое отношение к произведениям Шекспира, совершенно противуположное тому, которое установилось к нему всей европейской интеллигенцией, и подтверждаемое статьею Кросби. <Верно или нет это мое мнение, мне бы не хотелось умереть, не высказав его.> Мне думается, что это высказанное мое мнение о произведениях Шекспира не исключительно мое, а что многие и многие люди в наше время разделяют мое мнение, но не решаются высказать его.