ПСС. Том 54. Дневник, записные книжки и отдельные записи, 1900-1903 гг.

Софья Андреевна Толстая 10 октября 1902 г. записала о том же в своем дневнике: «Жили всё это время [с сентября] спокойно, дружно и хорошо... — Но мирная жизнь наша и хорошие отношения с дочерью Машей и ее тенью, т. е. мужем ее Колей — порвались. История эта длинная. Когда произошел раздел имущества в семье нашей по желанию и распределению Льва Николаевича, дочь Маша, тогда уже совершеннолетняя, отказалась от участия в наследстве родителей как в настоящее, так и в будущее время. Я ей не поверила, взяла ее часть на свое имя и написала на этот капитал завещание в ее пользу. Но смерти моей не произошло, а Маша вышла зaмуж зa Оболенского и взяла свою часть, чтоб содержать его и себя.

Не имея никаких прав на будущее время, она почему-то тайно от меня переписала из дневника своего отца 1895 года целый ряд его желаний после его смерти. Там, между прочим, написано, что он страдал от продажи своих сочинений и желал бы, чтоб семья не продавала их и после его смерти. Когда Лев Николаевич был опасно болен в июле прошлого, 1901, года, Маша тихонько от всех дала отцу эту бумагу, переписанную ею из дневника, подписать его именем, чтó он, больной, и сделал.

Мне это было крайне неприятно, когда я случайно это узнала. Отдать сочинения Льва Николаевича в общую собственность я считаю дурным и бессмысленным. Я люблю свою семью и желаю ей лучшего благосостояния, а передав сочинения в общественное достояние, мы наградим богатые фирмы издательские, в роде Маркса, Цетлина и другие. Я сказала Льву Николаевичу, что если он умрет раньше меня, я не исполню его желания и не откажусь от прав на его сочинения; и если б я считала это хорошим и справедливым, я при жизни его доставила бы ему эту радость отказа от прав, а после смерти это не имеет уже смысла для него. [Разрядка С. А. Толстой.]

И вот теперь, предприняв издание сочинений Льва Николаевича, по его же желанию оставив право издания за собой и не продав никому,¹⁶¹⁹ несмотря на предложения крупных сумм за право издания, мне стало неприятно, да и всегда было, что в руках Маши бумага, подписанная Львом Николаевичем, что он не желал бы продажи его сочинений после его смерти. Я не знала содержания точного и просила Льва Николаевича мне дать эту бумагу, взяв ее у Маши. Он очень охотно это сделал и вручил мне ее.

Случилось то, чего я никак не ожидала: Маша пришла в ярость, муж ее кричал вчера бог знает чтó, говоря, что они с Машей собирались эту бумагу [разрядка С. А. Толстой] после смерти Льва Николаевича, сделать известной наибольшему числу людей, чтоб все знали, что Лев Николаевич не хотел продавать свои сочинения, а жена его продавала.

И вот результат всей этой истории тот, что Оболенские, т. е. Маша с Колей, уезжают из Ясной» (ДСАТ, III, 203—204). Взаимоотношения скоро восстановились и Оболенские, вернувшись из поездки в Пирогово и в Москву, остались в Ясной поляне. См. еще прим. 1044.

Толстой неизменно, с 1880-х годов, отрицательно относился к так называемому авторскому праву и до конца жизни страдал от того, что его сочинения использовались Софьей Андреевной и всей семьей как доходная статья семейного бюджета. Об его отношении к этому и об его завещательных распоряжениях см. в тт. 52, 57, 58, 66, 82, 83, 88. Самые завещательные распоряжения см. в тт. 52, 58 и 82.

8 октября. Стр. 319.

1036.319²¹. Вечером пописал Купон. — Повесть «Фальшивый купон» Толстой вновь начал обрабатывать 5 октября 1902 г. См. Дневник от 6 октября 1902, стр. 145 и прим. 352.

1037.319^21—22. Гулял далеко с Лиз[ой] и Голд[енвейзером]. — Об этой прогулке Толстого с Е. В. Оболенской и А. Б. Гольденвейзером и о впечатлениях Гольденвейзера от состояния здоровья Льва Николаевича см. в книге А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», т. I, М. 1922, стр. 98—99.

10 октября. Стр. 319.

1038.319²⁸. Новиков пришел. — Михаил Петрович Новиков. См. прим. 168.

1039.319²⁹. Сережа приехал. — Сергей Львович Толстой.

14 октября. Стр. 320.

1040.320¹³. Был Давыд[ов]. — Николай Васильевич Давыдов. См. прим. 184.

15 октября. Стр. 320.

1041.320¹⁸. Приезжал Муравьев — Николай Константинович Муравьев (см. прим. 603) принял на себя, по просьбе Л. Н. Толстого, защиту крестьянина А. Н. Агеева (см. прим. 355) и накануне суда, назначенного в гор. Крапивне, заезжал в Ясную поляну, чтобы ближе познакомиться с делом. — X. Н. Абрикосов вспоминает: «Льву Николаевичу нездоровилось. У него болела печень и он лежал в постели, но всё-таки позвал Муравьева к себе. «Вы не знакомы с делом? пусть он вам всё расскажет», — сказал Лев Николаевич, указывая на меня. И когда я излагал дело, Лев Николаевич всё время следил за мной, поправляя меня». (X. Н. Абрикосов, «Двенадцать лет около Л. Н. Толстого». Рукопись).