ПСС. Том 55. Дневники и записные книжки, 1904-1906 гг.

540. 230^10-11. и ему сказал о Думе. — О Государственной думе Толстой сказал корреспонденту «Нового времени», что Дума производит на него впечатление «комическое, возмутительное и отвратительное». «Комическое» потому, что мне всё кажется, будто это дети играют «во взрослых». Ничего нового, оригинального и интересного нет в думских прениях. Никто не выдумал и не сказал ничего своего. У депутатов нет «выдумки», о которой говорит Тургенев. Совершенно так сказал и один купец, бывший у меня на-днях. На то же жалуется мне в письме один умный англичанин: «Мы ждем, — пишет он, — указаний от вашей Думы, а вы рабски подражаете нам». Недавно получил очень хорошую книгу одного немца: его псевдоним — «Ein Selbstdenker», т. е. «самомыслящий», — вот этого-то нет и следа в Думе. У депутатов всё перенято с европейского, и говорят они по перенятому, вероятно, от радости, что у них есть «кулуары», «блоки» и прочее, и что можно всё это выговаривать. Наша Дума напоминает мне провинциальные моды. Платья и шляпки, которые перестали носить в столице, сбываются в провинции, и там их носят, воображая, что это модно. Наша Дума — провинциальная шляпка. «Возмутительным» в ней мне кажется то, что по справедливым словам Спенсера — особенно справедливым для России — все парламентские люди стоят ниже среднего уровня своего общества и вместе с тем берут на себя самоуверенную задачу разрешить судьбу стомиллионного народа. Наконец, «отвратительное» — по грубости, неправдивости выставляемых мотивов, ужасающей самоуверенности, а главное — озлобленности».

541. 230¹¹. и репресиях. — О правительственных репрессиях Толстой сказал корреспонденту: «Еще удивляет меня неразумная деятельность правительства относительно репрессий. Казалось бы ясно, что внезаконные репрессии при свободе печати есть самое вредное и пагубное дело. Жертвы репрессий возводятся печатью в героев. Одно из двух нужно уничтожить: либо репрессии, либо свободу печати. Но свободу печати уничтожить нельзя. Стало-быть, правительству для того, чтобы не вредить самому себе, нужно уничтожить репрессии».

Фельетон Ю. Д. Беляева был Толстым просмотрен в корректурах и в письме к автору от 12 июня 1906 г. назван «очень хорошо составленным».

542. 230¹¹. Денис[енки] — Иван Васильевич Денисенко (род. 28 июня 1851 г., ум. 14 октября 1916 г.), судебный деятель, в то время председатель департамента судебной палаты в Новочеркасске, его жена (с 11 апреля 1893 г.) Елена Сергеевна, рожд. гр. Толстая (род. 8 сентября 1863 г.), дочь сестры Толстого Марии Николаевны, и их дети: Онисим Иванович («Оня», род. 25 мая 1894 г., ум. 12 февраля 1918 г.) и Татьяна Ивановна (род. 14 апреля 1897 г., первым браком с сентября 1918 г. за Николаем Ивановичем Антиппас, вторым с января 1923 г. за Евгением Николаевичем Добровольским).

543. 230¹². с Оней — Денисенко. См. предыдущее примечание.

3 июля. Стр. 231—235.

544. 231^{19- 20}. Урывками работал Д[ве] Д[ороги]. — Толстой писал Г. А. Русанову 23 июня 1906 г.: «Работа, которой я занят, очень, очень увлекает меня. Как всегда кажется, что имею сказать кое-что новое и нужное». («Вестник Европы» 1915, 4, стр. 19.)

В. В. Стасову Толстой писал 21 июля 1906 г.: «Совершающиеся события очень интересны, но я, как старик, и по моим занятиям, вижу эту волну на очень большом пространстве, и потому она мне не кажется такой значительной, как она кажется тем, кто видит ее одну. Мне кажется, что я вижу в ней кое-что такое, чего другие не видят в ней, и это очень занимает меня, и я пишу об этом». («Лев Толстой и В. В. Стасов. Переписка 1878—1906», изд. «Прибой», Л. 1929, стр. 404.)