Читаем ПСС. Том 55. Дневники и записные книжки, 1904-1906 гг. полностью

6) Люди часто боятся, что можетъ случиться что-то особенное. Но, увы, ничего съ человѣкомъ особеннаго случиться внѣ очень узкихъ предѣловъ, случиться не можетъ. И хочется часто людямъ чувствовать тоже что-то особенное, великое. Ничего и чувствовать особенн[аго] люди не могутъ. Высшее чувство, доступное человѣку, это — сознаніе своей преданности волѣ Бога.

7) Въ дѣтствѣ желаютъ всего, въ юности и мужествѣ — чего либо одного, въ старости — ничего.

8) Жизнь есть умираніе. Хорошо жить значитъ хорошо умирать. — Постарайся хорошо умирать.

9) Главный, величайшій подвигъ, совершенный въ нача[лѣ] нынѣшняго вѣка на Дальнемъ Востокѣ, это подвигъ Китайцевъ, удержавших[ся] въ мирѣ несмотря на всѣ697 несправедливости, жестокости, ужасы, совершенные противъ нихъ. Они — христіане, мы,698 бѣлые, — дикіе язычники. Надо бы написать про это.

10) То, что случилось въ Россіи, подобно вотъ чему:699 Швейцаръ въ игорномъ домѣ700 понялъ, что его хозяинъ обираетъ посѣтителей, увидалъ, что деньги изъ кармановъ посѣтителей переходятъ въ карманъ хозяина. Ему это понравилось, и онъ рѣшилъ сдѣлать тоже, но самымъ простымъ образомъ: узнавъ, что у701 человѣка есть деньги, онъ прямо полѣзъ къ нему въ карманъ, оказалось, что сосѣдъ этого человѣка заступился и отколотилъ швейцара. И онъ удивляется, отчего другимъ это удается, а ему нѣтъ. (Глупо.)

11) То, что мы называемъ движеніемъ нашей жизни, есть только снятіе съ нея тѣхъ покрововъ, к[оторые] скрыва[ютъ] намъ часть ея. Также, какъ выступаніе предметовъ, прежде залитыхъ водой, когда она сбываетъ, кажется намъ движеніемъ этихъ предметовъ.

Кажется намъ, что это мы сами дѣлаемъ, п[отому], ч[то] это освобожденіе отъ мрака есть благо, и мы желаемъ его.

9 Сент. 1905. Я. П.

Отъ Маши дурныя извѣстія. Очень жаль ее, и не могу утолить боль. Все время писалъ Конецъ Вњка и рѣдко бывалъ чѣмъ нибудь такъ доволенъ. Кажется, что хорошо. Могло бы и должно бы быть много лучше, но и такъ ничего. — Передъ этимъ было почему-то очень грустно. Чувствую себя одинокимъ, и хочется любви. Разумѣется, это неправда. И такъ очень хорошо. Все также часто слишкомъ ясенъ смыслъ жизни и тяжела безсмысленная жестокая жизнь. Нынче б[ылъ] Еврей, кореспондентъ Руси. Въ концѣ разговора, вслѣдствии моего несогласія съ нимъ, онъ сказалъ: «Этакъ вы и убійство Плеве признаете нехорошимъ». Я сказалъ ему: «жалѣю, что говорилъ съ вами», и съ раздраженіемъ ушелъ, т. е. поступилъ очень дурно.

Записать надо:

1) Во мнѣ два начала: духовное и тѣлесное; они борятся. И постепенно побѣждаетъ духовное. — Борьбу эти[хъ] началъ я сознаю собой и называю своей жизнью.

2) Могу ли я бороться? Могу ли сказать себѣ: я хочу не дѣлать того-то, a дѣлать то-то? Нѣтъ. Уже потому нѣтъ, что все это происходитъ въ протекающемъ моментѣ настоящаго. Возможно только все болѣе и болѣе ясное сознаніе блага духовной побѣды и разъясненіе этого блага. Но движеніе сознанія не отъ меня. (Неясно, нехорошо.)

3) Когда говорятъ о наградѣ за добрую и наказаніи за злую жизнь, о раѣ и адѣ, говорятъ только то, что лучше, законнѣе жить хорошо — духовно, чѣмъ дурно: тѣлесно. Надо жить такъ, какъ будто702 насъ ожидаютъ рай и адъ.

4) Отчего одни люди понимаютъ жизнь религіозно, другіе нѣтъ? Это самая большая разница, какая только мож[етъ] б[ыть] между людьми. Религіозные люди — это настоящая духовная аристокр[атія]. И какъ ихъ мало.

5) Въ дурныя минуты не чувствую Бога, сомнѣваюсь въ немъ. Вчера ночью было это. И спасенье всегда одно и вѣрное. Перестать думать о Богѣ, а думать только объ его законѣ — и исполнять его: любить всѣхъ, не любить себя, и сейчасъ кончается сомнѣніе, и живу.

6) Всѣ революціи были большее и большее осуществленіе вѣчнаго, единаго, всемірнаго закона людей.

7) Законъ (Божій) одинъ для всѣхъ людей: законъ умиранія плоти и воскресенія духа —...703 въ этой жизни и всегда.

————————————————————————————————————

19 Сент. 1905. Я. П.

Совсѣмъ кончилъ Конецъ Вѣка и рѣдко былъ такъ доволенъ тѣмъ, что написалъ. Это поймутъ меньше, чѣмъ что либо изъ того, что я писалъ, а между тѣмъ это704 оставитъ слѣдъ въ сознаніи людей.

Маша опять потеряла начавшагося ребенка. Таня еще держится. Очень жаль ихъ. Все время относительно здоровъ и порядочно работаю по утрамъ. Хочется для Кр[уга] Чт[енія] замѣнить разсказъ Царь и Пуст[ынникъ]. Очень противенъ онъ мнѣ. Весь выдуманъ.

Записать:

1) Одинъ законъ для всѣхъ людей: умираніе плоти, воскресеніе духа.

2) Всѣ революціи это только видимыя проявленія (скачки, подъемы на ступени) осуществленія высшаго, однаго для всѣхъ людей закона.

3) Мы путаемся въ рѣшеніи вопроса о будущей жизни. Вопросъ невѣрно, ложно поставленъ: жизни будущей нѣтъ. Жизнь и будущее — это противорѣчіе: жизнь только въ настоящемъ. — Намъ только кажется, что она была и будетъ. Надо не рѣшать вопросъ о будущ[емъ], а о томъ, какъ жить въ настоящ[емъ], сейчасъ. —

4) Нельзя сказать: дай, я не буду повиноваться людямъ — власти. Не повиноваться людямъ можетъ только тотъ, кто повинуется Богу.

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах

Похожие книги

Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное
Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Темные силы
Темные силы

Писатель-народник Павел Владимирович Засодимский родился в небогатой дворянской семье. Поставленный обстоятельствами лицом к лицу с жизнью деревенской и городской бедноты, Засодимский проникся горячей любовью к тем — по его выражению — «угрюмым людям, живущим впрохолодь и впроголодь, для которых жизнь на белом свете представляется не веселее вечной каторги». В повести «Темные силы» Засодимский изображает серые будни провинциального мастерового люда, задавленного жестокой эксплуатацией и повседневной нуждой. В другой повести — «Грешница» — нарисован образ крестьянской девушки, трагически погибающей в столице среди отверженного населения «петербургских углов» — нищих, проституток, бродяг, мастеровых. Простые люди и их страдания — таково содержание рассказов и повестей Засодимского. Определяя свое отношение к действительности, он писал: «Все человечество разделилось для меня на две неравные группы: с одной стороны — мильоны голодных, оборванных, несчастных бедняков, с другой — незначительная, но блестящая кучка богатых, самодовольных, счастливых… Все мои симпатии я отдал первым, все враждебные чувства вторым». Этими гуманными принципами проникнуто все творчество писателя.

Елена Валентиновна Топильская , Михаил Николаевич Волконский , Павел Владимирович Засодимский , Хайдарали Мирзоевич Усманов

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Попаданцы