Читаем ПСС. Том 55. Дневники и записные книжки, 1904-1906 гг. полностью

5) Только прошедшее мое — благо. Будущаго нѣтъ. Въ настоящемъ возможно благо.

6) Человѣкъ спокоенъ только, когда живетъ по высшему закону,705 к[оторый] доступенъ ему, какой бы онъ ни былъ.

7) Иногда думаю, что не имѣю права говорить о706 Богѣ. Я не могу ничего знать про него. Утверждать его — это707 утверждать то, что не можетъ быть извѣстно. Законъ я знаю. Употребляю же я слово, понятіе Богъ, какъ употребляю слова: тяжесть, свѣтъ и т. п. <Не знаю, не могу теперь вечеромъ, ясно думать>.

Читаю Канта. Очень хорош[о].

20 Сент. 1905. Я. П.

Утромъ писалъ К[онецъ] В[ѣка]. Все доволенъ. На душѣ тоска, кот[орая] не побораетъ меня, но к[отор]ую не могу не чувствовать. Рѣдко, кажется никогда не испытывалъ такой тоски.708 Записать одно, очень важное:

1) Старо это. И много разъ думалъ и говорилъ и писалъ, но нынче особенно живо чувствую: когда грустно, тяжело, стыдно, стоитъ только подумать, что это-то мнѣ и нужно побороть, и все проходитъ, а иногда и радостно становится.

21 Сент. 1905. Я. П.

Унылое состояніе. Началъ думать, что это отъ того, что никто меня не любитъ. Сталъ перечислять всѣхъ не любящихъ.709 Но вспомнилъ, за что меня любить? Именно не за что. Только бы мнѣ любить, а это ихъ дѣло. И любятъ меня много больше, чѣмъ я того стою.

Потомъ ночью много думалъ о себѣ. Я исключительно дурной, порочный человѣкъ.

1) Во мнѣ всѣ пороки, и въ высшей степени: и зависть, и корысть, и скупо[сть], и сладострастіе, и тщеславіе, и честолюбіе, и гордость, <и злоба>. Нѣтъ, злобы нѣтъ, но есть озлобленіе, лживость, лицемѣріе. Все, все есть, и въ гораздо большей степени, чѣмъ у большинства людей. Одно мое спасенье, что я знаю это и борюсь, всю жизнь борюсь. Отъ этого они называютъ меня психологомъ.

2) Думалъ еще о времени. Міръ, Все, Богъ сущеетвуетъ безъ времени и пространства. Но я, отдѣльная духовная частица Бога, могу видѣть Міръ, Все, Бога только въ пространствѣ черезъ вещество и во времени черезъ движеніе.

Міръ, Все, Богъ существуетъ неизмѣнно, но я, составляя частицу его, сознаю его во времени моимъ движеніемъ жизни въ извѣстный моментъ его и моимъ тѣломъ въ извѣстномъ пространствѣ его. (Нѣтъ, не вышло.)710

23 Сент. 1905. Я. П.

Кончилъ К[онецъ] В[ѣка].711 Маша внѣ опасности. Милое, духовное письмо. — Сейчасъ — утро — письмо отъ интелигентн[аго] сына крестьянина съ ядовитымъ упрекомъ, подъ видомъ похвалы Вел[икому] Гр[ѣху], что я самъ712 не отдаю свою землю. Ужасно стало обидно. И оказалось на пользу. Понялъ, что я забылъ то, что живу не для добраго мнѣнія этого кореспондента, а передъ Богомъ. И стало легко и даже очень. Да, никогда не забывать всю серьезность жизни.

27 Сент. 1905. Я. П.

Былъ довольно дурно, тяжело, мрачно настроенъ. За это время думалъ: хорошо человѣку нетолько физич[ески], но и духовно пострадать. Жить въ довольствѣ, согласіи, любви со всѣми людьми. Какже бы сталъ умирать тогда. Совсѣмъ кончилъ К[онецъ] В[ѣка] и примѣряюсь къ новой работѣ. Не знаю, что: ученіе или драму? Записать:

1) Не иллюзія ли это, и вредная иллюзія, что жена должна и можетъ быть другомъ. То, чтобы жена могла быть другомъ, такъ же мало вѣроятно, [какъ то,] чтобы работникъ, к[отораго] я найму, или хозяинъ, къ к[оторому] я поступлю, былъ музыкантъ. (Глупо.) А между тѣмъ мы такъ въ молодости увѣрены, что это бываетъ, что огорчаемся и досадуемъ на нашихъ женъ, когда онѣ прекрасныя жены, но не друзья.

2) Вспоминалъ, какъ сущность обращенія моего въ христіанство было сознаніе братства людей и ужасъ передъ той небратской жизн[ью], въ к[оторой] я засталъ себя. Вотъ это-то надо бы успѣть разсказать713 до смерти. Это б[ыло] одно изъ самыхъ сильныхъ чувствъ, к[оторыя] я испыталъ когда либо.

3) Бöме говоритъ:

Wer sieht die Zeit,Wie Ewigkeit,Und Ewigkeit, wie Zeit,Der ist befreitVon allem Streit.

Не714 время понимать какъ вѣчность, и вѣчность какъ время, а понимать, что времени нѣтъ, и715 что то, что я называю временемъ, есть процессъ духовнаго зрѣнія, пониманія себя въ жизни.

Я, настоящій я — стою, и передъ моимъ духовнымъ взоромъ раскрываюсь и я самъ и другія существа. То, что я называю свободой воли, это — мое716 сознаніе своей духовности, неподвижности. (Неясно.)

————————————————————————————————————

Надо писать письма.

6 Октября 1905. Я. П.

Продолжаю быть здоровъ, но работалъ за это время мало. Кончилъ К[онецъ] Вѣк[а] и читалъ съ отмѣтка[ми] Александра I. Ужъ очень слабое и путанное существо. Не знаю, возьмусь ли за работу о немъ. —

Не помню, есть ли что записать. Одно, что есть: о значеніи старости, запишу отдѣльно, какъ предисловіе къ 3[еленой] П[алочкѣ], или ученію о томъ, какъ жить и какъ воспитывать дѣтей.

12 Окт. 1905. Я. П.

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах

Похожие книги

Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное
Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Темные силы
Темные силы

Писатель-народник Павел Владимирович Засодимский родился в небогатой дворянской семье. Поставленный обстоятельствами лицом к лицу с жизнью деревенской и городской бедноты, Засодимский проникся горячей любовью к тем — по его выражению — «угрюмым людям, живущим впрохолодь и впроголодь, для которых жизнь на белом свете представляется не веселее вечной каторги». В повести «Темные силы» Засодимский изображает серые будни провинциального мастерового люда, задавленного жестокой эксплуатацией и повседневной нуждой. В другой повести — «Грешница» — нарисован образ крестьянской девушки, трагически погибающей в столице среди отверженного населения «петербургских углов» — нищих, проституток, бродяг, мастеровых. Простые люди и их страдания — таково содержание рассказов и повестей Засодимского. Определяя свое отношение к действительности, он писал: «Все человечество разделилось для меня на две неравные группы: с одной стороны — мильоны голодных, оборванных, несчастных бедняков, с другой — незначительная, но блестящая кучка богатых, самодовольных, счастливых… Все мои симпатии я отдал первым, все враждебные чувства вторым». Этими гуманными принципами проникнуто все творчество писателя.

Елена Валентиновна Топильская , Михаил Николаевич Волконский , Павел Владимирович Засодимский , Хайдарали Мирзоевич Усманов

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Попаданцы