Читаем ПСС. Том 55. Дневники и записные книжки, 1904-1906 гг. полностью

Мнѣ очень тяжело, но я не сдаюсь. И опять хорошо.

22 Нояб. 1905. Я. П.

За это время поправлялъ Бож[еское] и Чел[овѣческое] и все недоволенъ. Но лучше. Началъ Алек[сандра] I. Отвлекся «Тремя неправдами». Не вышло. Здоровье — равномѣрное угасаніе. Очень хорошо. Великое событіе — Таня родила. Пріѣхала Маша съ мужемъ. Очень хочется писать А[лександра] I. Читалъ Павла и декабристовъ. Очень живо воображаю. Каждый день ѣзжу верхомъ. Записать надо тоже, кажется, важное, но нынче не знаю, какъ выйдетъ.

1) Есть сознаніе временное, животное, и сознаніе духовное, вѣчное или, скорѣе, невременное. Сознаніе животное должно быть орудіемъ сознанія духовнаго.

2) Жизнь — въ настоящемъ. Не жизнь, а обязанности, свобода. Все прошедшее есть произведеiе настоящаго. Возможность представлять себѣ будущее дана намъ только для того, чтобы, руководясь соображеніями о немъ, вѣрнѣе рѣшать поступки настоящаго, а никакъ не для того, чтобы ждать, готовить его, жить для него, для завтрашняго дня, к[отор]аго можетъ и не быть.

3) Собака, лошадь проходитъ надъ страшнѣйшей пропастью безъ колебаній; человѣкъ не можетъ. Какже онъ, обладая тѣмъ воображеніемъ, к[оторое] мѣшаетъ ему пройти надъ пропастью, проходитъ спокойно надъ пропастью смерти, к[оторая] всегда подъ нимъ? Онъ дѣлается животнымъ. Отдается воображенію, гдѣ оно мѣшаетъ, и не пользуется имъ, гдѣ оно нужно.

4) Жизнь есть все бòльшее729 и бòльшее раскрытіе себя, своего значенія и значенія міра, насколько оно открывается отъ рожденія и до смерти. Но если бы это раскрытіе730 не кончалось, а продолжалось сотни, тысячи, миліоны лѣтъ, что бы видѣлъ и понималъ человѣкъ? Онъ видѣлъ бы, что онъ умеръ, а родились его или чужія дѣти и жили бы новой для него жизнью, и отъ нихъ родились бы еще и еще дѣти, внуки, правнуки, потомки, и измѣнялся бы уже не одинъ человѣкъ, а цѣлыя общества, и рожались бы новыя соединенія и т. д. безъ конца и общаго731 смысла для него. Такъ что очевидно,732 что безсмысленность жизни міра происходитъ не отъ краткости жизни, а отъ недостатка разумѣнія. Для человѣка всегда весь реальный міръ не имѣетъ смысла. (Неясно.)

5) Сначала жизнь тѣлесная и радости и дѣти тѣлесныя, потомъ жизнь духовная и радости и дѣти духовныя.

И дѣтей и радостей духовныхъ можетъ быть гораздо больше, чѣмъ тѣлесныхъ.

6) Мнѣ приходитъ мысль, что переходъ отъ жизни733 животной734 къ735 жизни духовной, отъ радостей, интересовъ животныхъ къ радостямъ, интересамъ духовнымъ, есть начало, зародышъ736 новаго737 отдѣленнаго духовнаго существа, еще не познавшаго своихъ предѣловъ, еще не пришедшаго къ сознанію. Когда же существо это придетъ къ сознанію, ему представятся его предѣлы веществомъ также, какъ и теперь въ нашей жизни, и также онъ пойметъ жизнь подобныхъ ему существъ, какъ и мы понимали въ нашей жизни. —

————————————————————————————————————

Пропустилъ эти страницы и пишу. 9 Дек. 1905. Я. П.

За это время закончилъ Бож[еское] и Чел[овѣческое]. Писалъ: Свободы и Свобода, какъ отдѣльную статью, и нынче включилъ въ Кон[ецъ] Вѣка и послалъ въ Москву и въ Англію. Вѣроятно, поздно. Пускай по старому. Вчера продолжалъ Ал[ександра] I. Хотѣлъ писать Воспом[инанія], но не осилилъ. Все забастовки и бунты. И чувствую больше, чѣмъ когда нибудь, необходимость и успокоеніе отъ ухожденія въ себя. Какъ-то на дняхъ молился Богу, понималъ свое положеніе въ мірѣ по отношенію къ Богу, и было очень хорошо. Да, забылъ, 3-го дня писалъ Зел[еную] Пал[очку]. Записать надо:

1) Какъ это люди не видятъ, что жизнь есть зарожденіе новаго сознанія, а смерть — прекращеніе прежняго и начало738 новаго.

2) Когда наступитъ новый, разумный, болѣе разумный складъ общественной жизни, люди будутъ удивляться тому, что принужденіе работать считалось зломъ, а праздность — благомъ. Тогда, если бы тогда было наказаніе, лишеніе работы было бы наказаніемъ.

3) Сознавать себя можно опредѣленной формы кускомъ льда и водой. Въ первомъ случаѣ солнце — зло, во второмъ739 — величайшее благо.

4) При животномъ сознаніи главное дѣло: что я сдѣлаю; при духовномъ — какъ я себя поведу, какъ буду жить.

5) Переходъ отъ государственнаго насилія къ свободной, разумной жизни не можетъ сдѣлаться вдругъ. Какъ тысячелѣтія слагалась государственная жизнь, такъ, мож[етъ] б[ыть], тысячелѣтія она будетъ раздѣловаться.

6) Сегодня 16 Дек.

Продолжаю записывать.

740 Главное различіе людей не въ томъ, какъ они думаютъ: богаты ли мыслями, и широкій ли кругъ обхватываетъ ихъ мысль, и много ли они знаютъ, т. е. помнятъ, а въ томъ, чтò741 они думаютъ, чтò привлекаетъ къ себѣ ихъ мысль, и чтò742 они знаютъ, т. е. запоминаютъ.

16 Декабря.

Писалъ немного Алек[сандра] I. Но плохо. Пробовалъ писать воспоминанія — еще хуже. Два дня совсѣмъ ничего не писалъ.

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах

Похожие книги

Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное
Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Темные силы
Темные силы

Писатель-народник Павел Владимирович Засодимский родился в небогатой дворянской семье. Поставленный обстоятельствами лицом к лицу с жизнью деревенской и городской бедноты, Засодимский проникся горячей любовью к тем — по его выражению — «угрюмым людям, живущим впрохолодь и впроголодь, для которых жизнь на белом свете представляется не веселее вечной каторги». В повести «Темные силы» Засодимский изображает серые будни провинциального мастерового люда, задавленного жестокой эксплуатацией и повседневной нуждой. В другой повести — «Грешница» — нарисован образ крестьянской девушки, трагически погибающей в столице среди отверженного населения «петербургских углов» — нищих, проституток, бродяг, мастеровых. Простые люди и их страдания — таково содержание рассказов и повестей Засодимского. Определяя свое отношение к действительности, он писал: «Все человечество разделилось для меня на две неравные группы: с одной стороны — мильоны голодных, оборванных, несчастных бедняков, с другой — незначительная, но блестящая кучка богатых, самодовольных, счастливых… Все мои симпатии я отдал первым, все враждебные чувства вторым». Этими гуманными принципами проникнуто все творчество писателя.

Елена Валентиновна Топильская , Михаил Николаевич Волконский , Павел Владимирович Засодимский , Хайдарали Мирзоевич Усманов

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Попаданцы