ПСС. Том 56. Дневник, записные книжки и отдельные записи, 1907-1908 гг.

Таковъ одинъ, съ одной стороны, отвѣтъ на вопросъ о томъ, что дѣлать человѣку во время прохожденія его въ этомъ мірѣ отъ однаго несуществованія къ другому?

Другой, съ другой стороны отвѣтъ на тотъ же вопросъ, еще болѣе ясный и, если можно такъ сказать, еще болѣе несомнѣнный, это то, что живу я въ этомъ мірѣ для блага, для блага и ни для чего иного, какъ только для блага. И говоритъ мнѣ это уже не разумъ, не случайныя мои разсужденія, наблюденія, а не переставая все существо во все время моей жизни. —

Отвѣтъ этотъ такъ простъ и ясенъ, такъ сознается²¹⁷ всегда и²¹⁸ всѣми, что онъ долженъ бы былъ [быть] принятъ всѣми и никѣмъ никогда не оспариваемъ. На дѣлѣ же выходитъ то, что отвѣтъ этотъ признается справедливымъ только дѣтьми и самыми простодушными людьми; люди же²¹⁹ взрослые, думавшіе и наблюдавш[іе] жизнь, признаютъ этотъ отвѣтъ несогласны[мъ] съ разумомъ и наблюденіемъ, — именно то, что люди,²²⁰ полагающіе цѣль своей жизни въ²²¹ благѣ, не только не достигаютъ его, но большей частью²²² становятся несчастными. Что же это значитъ? Неужели²²³ признать, что та сила, к[отор]ая ввела меня въ жизнь, к[отор]ая обусловливаетъ мою жизнь, вложила въ меня, во всѣхъ насъ неистребимую, всегдашнюю потребность блага только для того, чтобы обмануть, измучить насъ, заставить насъ стремиться къ тому, чего мы не можемъ достигнуть? Неужели основныя начала души: разумъ и желаніе блага противуположны другъ другу, исключаютъ одно другое? Этого не можетъ быть, — всегда отвѣчало и не можетъ иначе отвѣчать сердце человѣческое. И дѣйствительн[о], этого никогда не было, не могло и не можетъ быть. Разумъ и желаніе блага нетолько не противуположны другъ другу, не исключаютъ одно другое, а напротивъ, немыслимы одно безъ друга[го], дополняютъ одно другое.

²²⁴Дѣло въ томъ, что они кажутся несогласимы только тогда, когда извращено²²⁵ понятіе желані[я] блага, приписываемаго личности; извращенъ и разумъ, когда онъ признаетъ²²⁶ возможнымъ такое благо. Извращено понятіе желанія блага, когда цѣль этого желанія представляется въ благѣ²²⁷ личности. Благо это немыслимо при²²⁸ неизбѣжности нетолько смерти, разрушающей всякую²²⁹ возможность блага личности, но при существованіи борьбы за существован[іе] во всѣхъ ея видахъ, при существовані[и] физическихъ страданій, болѣзней… И эта невозможность была бы совершенно очевидн[а], если бы обманъ не поддерживался извращеннымъ разумомъ, к[отор]ый самым[и] разнообразными изворотами не старался бы или скрыть эту невозможность или оправдать ее. Такъ оправдываютъ эту невозможность всѣ ученія о будущей загробной жизни и вытекшія изъ этихъ религіозныхъ ученій (хотя и отрицающія ихъ) философскія²³⁰ ученія о нравственномъ²³¹ долгѣ (Кантъ и его послѣдователи). Также стараются скрыть эту невозможность ученія эпикурейскія, позитивистовъ и²³² тѣхъ, к[оторые] отчаива[ются] въ жизни. Скрываютъ эту явную невозможность блага личности, кромѣ разсужденій извращеннаго разума, еще и самыя грубыя и простыя средства разжиганія страстей и притупленія, даже искусстве[нными] средствами (одурманивающими веществами) разума.

²³³Такъ что кажется невозможнымъ благо и²³⁴ противорѣчивы[мъ]²³⁵ это желаніе блага въ человѣкѣ съ его разумомъ только п[отому], ч[то] извращены и понятіе блага и разумъ человѣческій. Извращено желаніе блага тѣмъ, что основное, главное, составляющее жизнь человѣк[а] и неистребимое въ немъ желаніе блага не есть желаніе блага для своей тѣлесной²³⁶ личности, — оно кажется только такимъ при неразвитомъ и извращенномъ разумѣ, — а есть желаніе блага себѣ, своему духовному существу, тому существу, к[отор]ое человѣкъ сознаетъ не въ одномъ себѣ, но во всемъ живомъ и особенно сильно и живо въ²³⁷такихъ же, какъ онъ, людяхъ. Желані[е] же блага²³⁸ своему духовному существу, сознаваемому человѣкомъ во всемъ живомъ, проявляется въ человѣкѣ любовью.²³⁹ И потому истинное²⁴⁰ благо человека есть то благо, к[отор]ое онъ находитъ въ любви, въ томъ чувствѣ любви, к[отор]ое онъ сознаетъ въ себѣ, к[отор]ое даетъ ему счастье и к[отор]ое онъ можетъ безконечно увеличивать и въ увеличеніи к[отор]аго и въ пользованіи к[отор]ымъ никт[о] и ничто не можетъ ему препятствовать, въ к[отор]омъ человѣкъ чувствуетъ себя всемогущи[мъ], въ к[отор]омъ сливается, соединяется съ тѣмъ Началомъ, к[отор]ому онъ приписываетъ свое существованіе. Таково извращеніе понятія блага. Извращеніе же разума состоитъ именно въ этомъ нетолько²⁴¹ непониманіи того, въ чемъ истинное благо, но въ признані[и] кажущагося блага личности за настоящее благо, въ признан[іи]²⁴² возможности блага гдѣ-то за гробомъ или здѣсь, въ этой жизни, для человѣческ[ой] личности. —