ПСС. Том 56. Дневник, записные книжки и отдельные записи, 1907-1908 гг.

Сейчасъ читалъ газету, объ убійствахъ и грабежахъ съ угрозой убійствъ. Убійства и жестокость все усиливаются и усиливаются. Какже быть? Какъ остановить? Запираютъ, ссылаютъ на каторгу, казнятъ. Злодѣйства не уменьшаются, напротивъ. Что же дѣлать? Одно и одно: самому каждому всѣ силы положить на то, чтобъ жить по-божьи и умолять ихъ, убійцъ, грабителей, жить по-божьи. Они будутъ бить, грабить. А я, съ поднятыми по ихъ приказанію кверху рука[ми], буду умолять ихъ перестать жить дурно. «Они не послушаютъ, будутъ дѣлать все тоже». Что же дѣлать? Мнѣ-то больш[е] нечего дѣлать. Да, надобно бы хорошеньк[о] сказать объ этомъ. Записать:

1)¹⁷⁶ Къ старости проходитъ интересъ къ будущему и прошедшему, уничтожается память и воображеніе, но остается, разрастается жизнь въ настоящемъ, сознаніе этой настоящей жизни.

2) Существуетъ среди насъ и всегда, а особенно теперь, эпидемическое безуміе, охватывающее дѣтей, безуміе устраиванія жизни не своей, а другихъ людей.

3) Читалъ Кропоткина о комунизмѣ. Хорошо написано и хорошія побужденія, но поразительно по внутреннему противорѣчію: для того, чтобы прекратить насиліе однихъ людей надъ другими, совершить насиліе. Дѣло въ томъ, какъ сдѣлать людей не эгоистами и не насильниками? По ихъ программѣ, для достиженія этой цѣли нужно совершать новыя насилія.

4) Живо почувствовалъ разницу жизни для міра, для людей, для одобренія ихъ, и жизни для Бога, во всю. Какая свобода, радость, сила такой жизни!

5)¹⁷⁷ Вчера очень хорошій разговоръ съ Николаев[ымъ]. Онъ началъ съ того, что сказалъ: «Я говорю страшную вещь: я признаю собственность, признаю священное право собственност[и] на то, что сдѣлано трудомъ человѣка». Я возразилъ, что ни права, ни священност[и] его я не признаю. Правда, что человѣку¹⁷⁸ свойственно желать безпрепятственно пользоваться тѣмъ, что онъ сработалъ, и что свойственно уважать въ другомъ это¹⁷⁹ свойство. Но тутъ нѣтъ никакого «права». Комунисты говорятъ, что все принадлежитъ всѣмъ, а некомунисты говорятъ, что есть право собствен[ности], и оно священно. А я думаю, что для христіанина не можетъ быть ни комунизма, ни права собственности. Христіанство съ главной основой своей — полной свободой, исключающей возможность насил[і]я человѣка надъ человѣкомъ — упраздняетъ и комунизмъ и право собственности.

Если я сдѣлалъ сапоги и хочу отдать ихъ своему сыну, то комунистъ требуетъ отъ меня эти сапоги на общую пользу. Если я не хочу отдать, онъ употребитъ противъ меня насиліе. Точно также и государственникъ противъ того человѣк[а], к[оторый] захочетъ отнять у меня сапоги, употребитъ насиліе. Христіанинъ же,¹⁸⁰ хотя и знаетъ и уважаетъ свойство людей желать распоряжаться каждому¹⁸¹ самому своей работой, не считаетъ никого въ правѣ силою осуществлять это желаніе и также не считаетъ никого въ правѣ во имя комунизма силою отнимать у человѣка произведенiе его труда. Христіанств[о], не допуская насиліе, исключаетъ собственность также, какъ и комунизмъ. Собственность также, какъ и комунизмъ, произведенiе насилія, находятся въ области насилія, несуществующей дл[я] христіанина.

6) Когда что нибудь тревожитъ тебя, постарайся¹⁸² разобраться въ томъ, что тревожитъ: божеское ли это дѣло или человѣческое. Я не зналъ, какъ рѣшить о духоб[орческихъ] деньгахъ, старался не выходить къ городовымъ. Какъ тольк[о] спросилъ себя, во имя чего я тревожусь, тотчасъ же все стало ясно.

7) Ничто такъ не больно, какъ дурное мнѣніе о тебѣ людей, а ничто такъ не полезно, ничто такъ не освобождаетъ отъ ложной жизни.

8) Думалъ о власти: о томъ, что славянофильская мысль о томъ, что пускай властвуютъ (если ужъ нужна власть) самые плохіе люди, пока они плохіе, — совершенно вѣрна.

9)¹⁸³ Думалъ о двухъ людяхъ враждебныхъ мнѣ, к[оторые] оскорбляли меня — о П. О. и Мет., и вспомнилъ, что въ мысляхъ надо не сердиться на нихъ, а любить ихъ мысленн[о]. И началъ стараться и такъ успѣлъ, что не могу уже возстановить прежняго недобраго чувства къ нимъ.

10) Прекрасная мысль, что Богъ это свѣтъ солнца, а человѣкъ — предметъ, поглощающій лучи свѣта — Бога. Тѣло человѣка это тѣ лучи Бога, к[оторые] не поглощены человѣкомъ. Жизнь есть все бòльшее и бòльшее¹⁸⁴ поглощеніе человѣкомъ божества.