1) Вся жизнь есть освобожденіе — сознательное и безсознательное — отъ похотей плоти, отъ плотской жизни. Смерть есть это полное освобожденіе. Какъ же бояться, не желать ее. Трудно не желать.
Бояться, не желать ее можно только тогда, когда не понимаешь, не сознаешь свое духовное «я», то «я» которое одинаково нетѣлесно въ старомъ человѣкѣ, въ ребенкѣ, даже грудномъ, даже въ животномъ.377
2) «Вся жизнь — матеріальные процессы, развитіе и соотношеніе существъ».
Хорошо, но что же такое отдѣльность существъ, сознаніе каждымъ существомъ своей отдѣльности? Вѣдь если есть только матерія, то матерія эта должна быть вся единою, нераздѣльною. Что же такое значитъ то, что нѣкоторыя соединенія матеріи сознаютъ себя отдѣленными отъ всѣхъ другихъ?
Образуется или не образуется эта отдѣленность и сознаніе отдѣленности, что это такое?
А это-то удивительное явленіе пропускается, признается существующимъ безъ объясненія.
А все дѣло въ немъ, и никакія объясненія ничего не даютъ, если это не объяснено.378
1) Нельзя не думать о засыпаніи и пробужденіи, какъ о подобіи смерти и рожденія. Какъ при засыпаніи теряется связь бывшаго сознанія бдѣнія съ новымъ сознаніемъ въ сновидѣніи, также должно быть и при смерти. И какъ при пробужденіи является новое сознаніе, такъ должно быть и при рожденіи. (Что-то тутъ есть, но не могу разобраться.)
1) Главное подобіе въ отношеніи ко времени: въ томъ, что какъ во снѣ, такъ и наяву времени нѣтъ, но мы только воображаемъ, не можемъ не воображать его. Я вспоминаю длинный, связный сонъ, который кончается выстрѣломъ, и я просыпаюсь. Звукъ выстрѣла это былъ стукъ вѣтромъ прихлопнутаго окна. Время въ воспоминаніи о сновидѣніи мнѣ нужно, необходимо было для того, чтобы въ бдящемъ состояніи расположить всѣ впечатлѣнія сна. Тоже и въ воспоминаніяхъ о событіяхъ бдѣнія: вся моя жизнь въ настоящемъ, но я не могу въ воспоминаніи о ней, скорѣе въ сознаніи ея — не располагать ее во времени. Я — ребенокъ, и мужъ, и старикъ — все одно, все настоящее. Я только не могу сознавать этого внѣ времени.
Спрашиваю себя: зачѣмъ это? И отвѣтъ самъ собой напрашивается: затѣмъ, чтобы дать мнѣ возможность блага жизни. Будь я внѣ времени и пространства, меня бы не было и не было бы
Какъ, просыпаясь отъ стука захлопнувшагося окна, я знаю, что сновидѣніе было иллюзія, такъ я при смерти узнаю это обо всѣхъ, кажущихся мнѣ столь реальными событіяхъ міра.
2) Въ первый разъ понялъ на Сер[ежѣ], могъ бы и на его матери, что бываютъ люди, всегда или до времени лишенные религіознаго метафизическаго интереса и пониманія, а ты сердишься на нихъ за ихъ непониманіе. А какъ поймешь, что это его свойство души, и станетъ легко.
1) Жизнь моя есть проявленіе Бога. Чѣмъ болѣе я проявляю Бога, тѣмъ я испытываю большее благо (свободу, сознаніе добра). Благо не есть цѣль, а только признакъ исполненія назначенія.
Были сыновья. Со всѣм[и] очень хорошо. Все пишу статью. Подвигаюсь. Хотѣлъ записать:
1) Богъ высвобождается изъ всѣхъ самыхъ разнообразныхъ препятствій. И это высвобождение во всѣхъ видахъ, всегда, дл[я] всѣхъ благо.
Здоровье — желудокъ очень плохъ. Не сплю, и дурное расположеніе духа, съ к[оторымъ] борюсь болѣе или менѣе успѣшно. Сейчасъ хочу записать.
1) Если бы мужчины знали всѣхъ женщинъ, какъ мужья знаютъ своихъ женъ, они никогда [бы] не спорили съ ними и не дорожили бы ихъ мнѣніе[мъ].
2) Хорошій работникъ не бросаетъ работу, если и знаетъ, что не увидитъ ее въ дѣлѣ и не получить награды. Тоже съ работой жизн[и] до самой послѣдней минуты смерти.
Здоровье лучше. Статья подвигается, но слаба. Записать есть много. Сейчасъ запишу слѣд[ующее], очень хорошее:
1) Вѣрный признакъ того, что вся моя дѣятельность пустая, то, что на меня нетолько нѣтъ гоненій, но меня восхваляютъ. Хорошо для смиренія.
Чувствую большую тяжесть отъ глупо[й] благотворительности внѣшней въ соединеніи съ безумной роскошью жизни своей.
Былъ Семеновъ. Онъ еще не готовъ самъ для себя. Много хорошаго въ общеніи съ людьми. Не хочу называть... —