ПСС. Том 57. Дневники и записные книжки, 1909 г.

Встал поздно, с вечера не спал. Видел ужасный сон... Складывается тип и ученого и революционера. Хотел писать, но стал поправлять Един[ую] Зап[оведь] и проработал всё утро. Приезжал репортер, и неприятно б[ыло], фальшиво. Приехала Вер[а] Пироговск[ая]. Тяжело вспоминать ее положение. — Вел себя недурно. Не б[ыло] недоброго чувства ни к кому. Но безумие людское и самоистязание удручает. Иду обедать. —

[1 июня.]

¹²⁷После обеда три посетителя: рабочий Союза Р[усского] Нар[ода], выпивший, уговаривал меня вернуться в церковь, добродушный, но совершенно безумный, потом женщина с двумя огромными конвертами, требующая, чтоб я прочел... «крик сердца». И тщеславие, и мания авторства, и корысть. Я огорчился — надо б[ыло] спокойнее. Потом репортер Ран[него] Утра. Как я рад, ч[то] с Левой мне перестало быть тяжело. У Веры так и не осилил спросить об ее ребенке. — Как это сделалось?

1 Июня. Проснулся в 5-м часу и записал много важного, хорошего: к Н[ет]в м[ире] в[иноватых], и к Е[диной] З[аповеди], и еще о Боге. Еще конспект беседы с курс[истками]. Очень ясно, живо понял, странно сказать, в первый раз, что Бога или нет или нет ничего, кроме Бога. Начал писать оч[ень] хорошо Ед[иную] Зап[оведь], но скоро, к 12-му часу, ослаб умом и оставил. Был издатель Вегет[арьянского] журнала. Ездил верхом немного. Записать:

2 Июня.

Вчера вечером читал письма. Мало интересных. Нынче спал много и встал таким свежим, каким давно, давно не чувствовал себя. Телеграмма от сына Генри Джоржа, потом из Р[усского] С[лова] с коректурами о Мечник[ове]. Поправ[ил] корект[уры] и написал о Ген[ри] Дж[ордже] и послал в Р[усское] С[лово]. Верно, не напечатает. Потом просмотрел весь «Неизб[ежный] Пер[еворот]». Всё, до 8-й главы хорошо. Над концом надо поработать. Писал до 3-х, не завтракал и не ездил верхом, походил по саду. Дождь. Теперь 5 ч[асов]. Ложусь. Записать:

1) Жестокость несвойственна человеку и объясняется только узостью цели, сосредоточенностью усили[й] жизни на цели. Чем уже эта цель, тем возможнее жестокость. Любовь целью ставит благо других и потому, исключая цель, несовместима с жестокостью.

4 Июня.

2 вечером не помню. Разболелась нога. Забинтовал. Вчера. Утром писал немного Ед[иную] Зап[оведь], становится лучше.

Хорошее письмо от Ч[ерткова]. Провел весь день в кресле. Вечером были Николаевы. Прекрасные его укоры за то, ч[то], говоря о Г[енри] Ж[ордже], обращаюсь к правительству, ожидаю чего-либо от правит[ельства]. Сами виноваты. Та же мысль, как в письме Ч[ерткова]. Письма не интересные. Соничке читал о вере. Не то. Нынче ноге лучше, но весь слаб. Приехал Троян[овский]. Ничего не писал, попробовал молитву Соничке, письмо на вопросы, во что я верю, и немного Ед[иную] Зап[оведь]. Общее состояние нехорошо. Иду обедать. Записать:

1) Непротивление. — Не могу писать, не могу думать. Оч[ень] слаб.

5 И.

Оч[ень] приятно играл вчера Троян[овский]. Были Черт[ков] и Голд[енвейзеры]. Здоровье всё плохо. Нынче ничего не делал: чуть-чуть поправил Ед[иную] 3[аповедь] и статью о Джор[дже]. Приехал сын Дж[орджа] с фотогр[афом]. Приятный. Всё не могу приучить себя к молитвенному состоянию, входя в общение с людьми. Записать молитву Соничке.

1) Утренняя молитва. Верю, что Бог живет во мне и в каждом человеке, и потому хочу любить и почитать его в себе и в других и для этого не делать ничего противного Ему. Никого не обижать, не бранить, не осуждать, всем уступать, всем делать то, что себе хочешь, всех любить.

Вечерняя молитва: Верю в то, что Бог во мне и во всех людях, и потому хочу ничего не делать противного Ему, а вот сделал то-то и то-то. Подумаю, от чего я сделал это и как сделал, чтобы опять не сделать того же?

6 и 7 И.

Вчера написал письма довольно серьезные, особенно одно о Геккеле и самоубийстве. Кажется, немного Е[диную] 3[аповедь]. Опять вечером играл Трояновский. Нынче встал немного бодрее. Оч[ень] много работал над Е[диной] 3[аповедью] с большим напряжением. Послал телеграмму Тане, ч[то] едем с С[офьей] А[ндреевной] завтра. Записать:

1) Познание Бога мож[ет] б[ыть] троякое: а) верою, б) разумом и в) любовью. Можно поверить, что Бог есть то, что мне сказали про Него. Можно рассуждением притти к признанию Начала всего, к существованию чего-либо вневременного и внепространственного, не разрушаемого, необходимости признания либо конечности, либо бесконечности, включающих в себя признак нереальности. Не так выражаюсь, хочу сказать, ч[то] всё то, что телесно и занимает ограниченное пространство в пространстве бесконечном и происходит во времени бесконечном в обе стороны, всё это не действительно есть. Есть то, что есть вне времени и пространства. А так сущее есть только то, ч[то] мы называем Богом. Можно притти к признанию существования Бога сознанием в себе этого внепростр[анственного] и вневрем[енного], это познание Его единством с Ним, выражаемым любовью.