ПСС. Том 58. Дневники и записные книжки, 1910 г.

929. 71²¹. Просила не ехать. — С. А. Толстая собиралась ехать на день рождения сына Сергея Львовича в его имение Никольское-Вяземское Чернского уезда Тульской губ. и желала, чтобы вместе с ней ехал Лев Николаевич. Он же чувствовал себя физически слишком утомленным для этой поездки. В своем Дневнике (см. прим. 1009) от 30 июня по этому поводу С. А. Толстая записала: «28-го мы поехали в Никольское к сыну Сереже на день его рождения: Лев Николаевич, я, Саша, Душан Петрович и Ник. Ник. Ге. Встали все рано. И я пошла сказать, что, если Лев Николаевич себя плохо чувствует, то чтобы не ехал, а я поеду с Ник. Ник. Ге вдвоем. Он сказал, что подумает, а раньше дал мне слово, что поедет со мной непременно. Совестно ему, верно, стало и он поехал». Приводим также запись об этом В. М. Феокритовой: «Софья Андреевна вбежала к нам в комнату и говорит: ,,«Пaпà нездоров, я его умоляла не ехать, а он сам хочет. Уж если он там заболеет, то я не виновата, я его прошу не ехать», — сказала она нам“.Об этом же см. А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 75 и 82; Дневник Булгакова, стр. 253—254.

930. 71^21—24. письмо от Ч[ерткова]..... Ахнул и побежал домой. — В первой части записи имеется в виду письмо В. Г. Черткова к С. А. Толстой от 28 июня 1910 г. из Телятинок. Приводим его полностью: «Многоуважаемая и дорогая Софья Андреевна, Спешу от лица моей матери и моего сердечно поблагодарить Вас зa внимание, оказанное Вами ей присылкою за ней Ваших лошадей. Она доехала сюда очень удобно и была тронута Вашей любезностью. Я очень надеюсь, что Вы с ней познакомитесь, потому что она хорошая и достойная женщина, и я уверен, что Вы ее оцените. У нее нет тех недостатков, которые есть у меня, и добрые отношения между Вами и ею послужат, я в том уверен, новым душевным звеном между Вами и мною, помимо главного звена — Льва Николаевича, сердечно нас сблизившего. По этому поводу чувствую потребность Вам сказать, что я слышал, что последнее время Вы выражаете ко мне неприязненное чувство. Я не могу поверить, чтобы это Ваше чувство ко мне было бы чем-либо иным, как временным раздражением, вызванным какими-нибудь недоразумениями, которые при личном свидании очень скоро улетучились бы, как постороннее, наносное навождение. В лице Льва Николаевича слишком многое — и притом самого лучшего, что у нас обоих есть в жизни — нас с Вами связывает и связывает глубоко и неразрывно. Мы можем иногда временно сердиться друг на друга, но мы никак не можем стать врагами. Напротив того, Вы были глубоко правы, дорогая Софья Андреевна, когда в день юбилея Льва Николаевича так задушевно сказали мне, что я лучший друг Вашей семьи. Никакие наговоры против меня за моей спиной моих врагов не могут изменить этого радостного для меня факта, хотя и могут временно возбудить вас против меня. Я уверен, что при первой личной с Вами беседе, легко устранится то, что как будто стало между нами. А в свое время надеюсь, что Бог предоставит мне случай, уже не на словах, а на деле доказать мою истинную дружбу к Вам и ко всей Вашей семье. Мы давно не виделись, и у Вас очевидно сложились о мне представления, которые рассыпятся при первом возобновлении наших личных сношений. Я так в этом уверен, что решаюсь теперь усердно просить Вас позволить мне поцеловать Вашу руку и засвидетельствовать мою ничем ненарушимую, истинную преданность. В. Чертков».

В. Г. Чертков, накануне возвратившийся в Телятинки, привез это письмо в Ясную поляну лично, рано утром 28 июня, перед самым отъездом Толстых в Никольское и, не войдя в дом из опасения вызвать новое раздражение С. А. Толстой, просил передать ей свое письмо. Толстой вышел к нему в парк. Разговорившись, они, по рассеянности, пошли в другую сторону, а не к станции Засека, куда поехали отъезжавшие в Никольское. Спохватившись, Толстой быстро вернулся и в экипаже Черткова догнал уже выехавших Софью Андреевну, Александру Львовну, Д. П. Маковицкого и Н. Н. Ге.

Упоминая об этом случае, С. А. Толстая пишет в своем «Ежедневнике» 28 июня: «Чертков явился утром с письмом ко мне. Лев Николаевич пошел пешком и, конечно, с Чертковым и, разумеется, потерял голову и вместо Засеки ушел по направлению к Ясенкам, но опомнился и догнал меня в экипаже Черткова».