4)
5) «Онъ бросился на колѣни, плакалъ, причиталъ, просилъ Б[ога] научить спасти[238]
его, но въ глубинѣ души чувствовалъ, что это все вздоръ и никто не спасетъ его».6) Какая ужасная, или скорѣе, удивительная дерзость или безуміе тѣхъ[239]
миссіоне[ровъ], к[оторые], чтобы[240] цивилизовать, просвѣтить «дикихъ», учатъ ихъ своей церковной вѣрѣ.7) То, что мы называемъ міромъ, слагается изъ двухъ частей: изъ сознанія и того, чтò сознается. Не было бы сознанія, не было бы міра, но нельзя сказать, что не было бы міра, не было бы сознанія. (Такъ ли)?
8) Часто на словахъ говоришь, что съ человѣкомъ нельзя говорить о вещахъ, недоступныхъ ему, но на дѣлѣ не удерживаешься и часто совершенно безполезно тратишь слова и раздражаешься за то, что тебя не понимаетъ тотъ, кто не можетъ понять.
9) Жизнь вся эгоистическая есть жизнь неразумная, животная. Такова жизнь дѣтей и животныхъ, не плодящихся. Но жизнь вся эгоистическая для человѣка взрослаго, обладающаго разумомъ, есть противуестественное состояніе — сумасшествіе. Таково положеніе многихъ женщинъ, жившихъ съ дѣтства законно эгоистической жизнью, потомъ[241]
эгоизмъ семейной животной любовью, потомъ эгоистической супружеской любовью, потомъ материнствомъ и потомъ[242] лишившись семейной, внѣэгоистической жизни: дѣтей,[243] остаются съ разсудкомъ, но безъ любви[244] всеобщей, въ положеиіи . Положеніе это ужасно и оч[ень] обыкновенно.10) Ты хочешь служить другимъ, работникъ хочетъ работать. Но для того, чтобы съ пользой работать, нужно имѣть орудіе, и мало того — имѣть, надо, чтобы орудіе было хорошо. Что же ты съ своими свойствами, характеромъ, привычками, знаніями — представляешь ли ты изъ себя хорошее орудіе для служенія людямъ? Служить надо тебѣ не людямъ, но Богу, и служеніе Ему — ясно, опредѣленно. Оно въ томъ, чтобы ты увеличивалъ въ себѣ любовь. Увеличивая же въ себѣ любовь, ты не можешь не служить людямъ, и будешь служить такъ, какъ это нужно и тебѣ, и людямъ, и Богу.
11) Несчастенъ не тотъ, кому дѣлаютъ больно, а тотъ, кто хочетъ сдѣлать больно другому.
12) Всякій человѣкъ всегда находится въ процессѣ роста, и потому нельзя отвергать его. Но есть люди до такой степени чуждые, далекіе въ томъ состояніи, въ которомъ они находятся, что съ ними нельзя обращаться иначе, какъ такъ, какъ обращаешься съ дѣтьми — любя, уважая, оберегая, но не становясь съ ними на одну доску, не требуя отъ нихъ пониманія того, чего они лишены. Одно затрудняетъ въ такомъ обращеніи съ ними — это то, что вмѣсто любознательности, искренности дѣтей, у этихъ дѣтей равнодушіе, отрицаніе того, чего они не понимаютъ и, главное, самая тяжелая самоувѣренность.
[
1) Рѣдко встрѣчалъ человѣка болѣе меня одареннаго всѣми пороками: сластолюбіемъ, корыстолюб[іемъ], злостью, тщеславіемъ и, главное, себялюбіемъ. Благодарю Бога за то, ч[то] я знаю это, видѣлъ и вижу въ себѣ всю эту мерзость и все таки борюсь съ нею. Этимъ и объясняется успѣхъ моихъ писаній.