В начале июня 1889 г. Любич должен был этапом проследовать через Тулу на место ссылки, о чем сообщил Толстому Д. А. Хилков. См. в Дневнике Толстого запись от 13 июня (т. 50).
1
Федосья Павловна Любич.*394. Д. А. Хилкову.
Благодарствуйте, дорогой Д[митрий] А[лександрович], за письмо ваше и письма Любича. И то и другие порадовали и подбодрили меня, а бодрость часто бывает нужна каждому из нас. Мы все склонны думать друг про друга, как про героев, а лучше думать друг про друга, как про слабых людей. (Я, разумеется, говорю про тех, кот[орых] любишь; про тех, кот[орых] не любишь, надо стараться думать как можно лучше.) Впрочем, это ни к чему. Письма Л[юбича] очень меня порадовали. Помоги ему бог, — сильный и серьезный — правдивый должен быть человек. Я узнал теперь, что он прошел через Тулу — прибыл в конце мая, а ушел 6-го. Письмо ваше и деньги ему пошлют через воинского начальника, тогда, когда по расчету он будет на месте, т. е. на днях. —
1
Вы пишете, что никак не приладитесь в хозяйстве, так чтоб не было заботы о корме скота и своем. Я очень понимаю вас и думаю, что на вашем месте поступал бы (хотя, может быть, и слабее) и думал бы точно так же, но теперь со стороны мне кажется, что видна ошибка, состоящая не в поступках ваших, не в жизни, а во взгляде на свою жизнь. Ведь дело в том, что мы всё хотим устроиться (так сильна эта привычка, и я грешен в том же), а этого-то и нельзя и не должно. Вы пишете еще: оступишься в одну яму, только что справишься, — в другую. Ну так что ж? В этом нет ничего дурного. Устроиться так, чтобы всё пошло по маслу, нельзя; а в том-то и жизнь христианская, чтобы выбиваться из одной ямы в другую, чтобы трудиться, нести крест и не думать о том, что выйдет из моего труда и несения креста.