ПСС. Том 67. Письма, 1894 г.

¹ Елизавета Васильевна Рахманова, сестра врача Рахманова, жившего на хуторе у А. С. Буткевича.

² Речь идет о возможности публикаций стихотворных переложений Евангелия.

292. H. C. Васильевой.

1894 г. Декабря 11. Москва.

Я, с своей стороны, не встречаю препятствий к тому, чтобы артистка Императорских С. Петербургских театров Надежда Сергеевна Васильева поставила в свой бенефис мою драму «Власть тьмы»,¹ в случае разрешения ее цензурою, и уполномачиваю ее делать в названной драме вычерки согласно требованию цензуры и условиям сценической постановки.

Лев Толстой.

11-го декабря 1894 г.

Печатается по тексту, опубликованному в журнале «Бирюч петроградских государственных театров» 1919, № 11-12, стр. 103. Подлинник находился в архиве Н. С. Васильевой (Ленинград). Впервые опубликовано в «Петербургской газете» 1908, № 236 от 28 августа.

Надежда Сергеевна Васильева (2-я), по мужу Танеева (1852—1920) — артистка. С 1870 г. — артистка московского Малого театра; в 1878 г. перешла на сцену петербургского Александринского театра.

В декабре 1894 г. Н. С. Васильева обратилась к Толстому через своего родственника, артиста Московского Малого театра А. А. Федотова, с просьбой разрешить ей для своего бенефиса поставить на сцене драму «Власть тьмы». На это Толстой ответил ей письменным разрешением, по поводу которого А. А. Федотов писал Васильевой 11 декабря 1894 г.: «Простите меня, я... только сегодня мог попасть к Толстому. Он, как вы сами увидите из прилагаемого «документа», велел мне написать, что нужно, а сам только подписал... И он, и особенно графиня, весьма сочувствуют вашей мысли поставить «Власть тьмы».

¹ Драма Толстого, до тех пор запрещенная для исполнения на сцене, впервые была поставлена на русской сцене в 1895 г. (если не считать исполнения ее в домашнем спектакле Приселковых в Петербурге) — 16 октября в «Театре Литературно-артистического кружка» и 18 октября на сцене Александринского театра в бенефис Н. С. Васильевой, выступившей в роли Анисьи. Роль Акулины исполняла М. Г. Савина. По окончании спектакля Н. С. Васильева послала Толстому телеграмму: «Счастлива, что день 25-летия моего служения императорской сцене ознаменовался постановкой «Власти тьмы», имевшей громадный успех. Артистка Васильева».

* 293. Е. П. Князьковой.

1894 г. Декабря 9—11. Москва.

Елена Петровна. Я был так занят это время, что не успел ответить на ваше письмо. Простите меня за это. Помочь вашей школе я не могу, не только п[отому] ч[то] не знаю, какой именно помощи вы желаете, но и п[отому], ч[то] если, как я предполагаю, помощь эта денежная, то я не могу вам ее оказать, не имея денег. Что же касается до вашей внутренней жизни, то она глубоко интересует меня — не как материал, а так страдания человека, брата или сестры, которому всей душой хотелось бы помочь. И мне кажется, что я бы мог дать вам ту помощь, в к[оторой] вы нуждаетесь. Нет, не мож[ет] быть страданий, кот[орые] давали бы право на самоубийство; нет даже и таких страданий, кот[орые] бы не были благом.

Очень рад буду, насколько сумею, ответить на все вопросы, кот[орые] вы пожелаете сделать мне.

Всей душой сочувствующий вам Лев Толстой.

Печатается по листу 17... (третья цифра оторвана) копировальной книги. Датируется на основании места письма в копировальной книге между письмами, датированными Толстым 9 и 11 декабря.

Елена Петровна Князькова, из деревни Дарьевки, Елисаветградского уезда Херсонской губ. В письме от 29 ноября 1894 г. описывала свою очень тяжелую жизнь и просила помочь ей открыть в деревне, где она работает, школу для обучения грамоте.

* 294. А. Ф. Кони.

1894 г. Декабря 11. Москва.

Уважаемый Анатолий Федорович.

Письмо это вам передаст студент Н. О. Глинка, который едет в Петербург по делу гонения на московских студентов. Если вы не знаете всего этого дела, то он передаст вам его. Сущность дела в том, что администрация без суда и независимо от университетского начальства хватает и высылает из Москвы, без права въезда в продолжении 3-х лет не только в столицы и университетские города, но и в лучшие губернские города, студентов, часто ни в чем неповинных, и всё это делается тотчас же вслед за вторжением жандармов и полиции в университет для того, чтобы разогнать (мнимую) сходку, кот[орой] не было, а были только несколько десятков студентов, дожидавшихся ответа ректора на их просьбу о пересмотре дела об исключении 3-х их товарищей. Студенты спокойно расходились, когда влетели жандармы и полиция, и студентов не выпускали, а переписывали.¹ Всё это нарочно (может быть, и действительно нарочно) делается для того, чтобы раздражить студентов (последнее время, вследствие своей организации землячеств, старающихся не нарушать спокойствия и легальности) и вызвать в них и в лицах, связанных с ними, нехорошие чувства к молодому царствованию, на кот[орое], особенно молодежь, студенты возлагают самые радужные ожидания. И это ужасно жалко.