Псы Господа

Меры приняли. Тамара получила инъекцию успокаивающего и без протестов расположилась в зарешеченном отсеке одного из кунгов. Ладно хоть не в криокамере рефрижератора. Первый трофей, совсем не радующий.

Обыск дома никаких интересных результатов не принес — если, конечно, не интересоваться технологией подпольного разлива псевдоводки и относительно работоспособными конструкциями из трех сломанных телевизоров.

Однако находка, заставившая призадуматься, состоялась-таки. Не здесь — в избе, где три женщины (ныне мертвые), отвечали (покуда были живы) на звонки граждан и гражданок, привлеченных рекламой в «Магическом вестнике». Содержимое найденного в подполе тайника заставило Лесника удивленно присвистнуть…

3.

— Шлем Барченко… — удивился Алладин ничуть не меньше коллеги. — Антиквариат… Из музея, небось, скомуниздили.

— Там, в музее, один экземпляр, — ответил Лесник, так и этак рассматривая странную находку. Вернее, находок оказалось ровно три: два глухих, закрывающих лицо шлема, напоминающих амуницию астронавтов — но не настоящих, а персонажей фантастических фильмов докосмической эры. И футляр-укладка с девятью Дыевыми ножами — этот обыденный (для инквизиторов, конечно) предмет особого интереса не вызвал.

Алладин продолжал настаивать на музейной версии:

— Из запасников, значит. Где еще такой раритет откопаешь?

Разумеется, он имел в виду не Эрмитаж, и не Русский музей, и не другое заведение схожего плана, несущее в массы искусство и культуру — но жутковатый спецмузей Инквизиции, осмотр экспозиций которого не рекомендован людям со слабыми нервами.

Лесник закончил изучение. И покачал головой.

— Не то… Ты тот шлем в руках держал?

— Зачем? — удивился Алладин. — На витрине видел, через стекло.

— А мне доводилось. Там полимеров нет, кожа да алюминий. А тут посмотри на подголовник — пластик. Хотя это не так важно — в конце концов, могли и заменить обветшавшую кожу. Но ты вот сюда взгляни… Лесник повернул шлем затылочной частью.

— Ну, разъём… — не понял Алладин. — Там, где и полагается.

— Совсем другой, чем на старом шлеме. Тот разъём был круглый и раза в три больше, чем этот, и штырьки другие — куда толще и длиннее. А тут крохотные, и сам разъем плоский. Современная штучка.

— Убедил… — не стал спорить Алладин.

Действительно, в ходе модернизации старого шлема трудно заменить разъем на отличающийся по форме и размеру. Заменить незаметно вообще невозможно — отверстие для него формуется еще перед отливкой заготовки.

Вывод прост: кто-то в наши дни активно использует (или по меньшей мере изготавливает) разработку ученого-мистика Барченко, в 20-е и 30-е годы двадцатого века весьма известного узкому кругу людей. В те времена Барченко активно пытался применить самые современные методы для исследования вещей, напрочь отрицавшихся тогдашней наукой. И кое-кто заинтересовался его идеями — кое-кто из людей, стоявших у власти в стране, объявившей воинствующий материализм государственной доктриной… Господа материалисты удивительно падки на мистику, стоит лишь облечь ее в научную терминологию.

Шлем, получивший имя своего создателя, предназначался для опытов по передаче мыслей на расстояние — при помощи технических устройств.

— Боюсь, из той мини-АТС не только блок памяти вывинтили, — предположил Алладин.

Лесник согласно кивнул.

— Вполне возможно. Усилители и передатчики занимали в лаборатории Барченко здоровенные шкафы, нашпигованные радиолампами, — а при нынешней элементной базе можно их собрать в такой вот коробочке.

И Лесник показал разведенными пальцами — в какой.

4.

Дыевы ножи, показавшиеся беглому взгляду Лесника самыми обычными — при ближайшем рассмотрении выглядели иначе. Почти такие же — но другие. Очень похожие — но другие. Даже рукоять — на вид совершенно стандартная, деревянная — лежала на руке как-то непривычно.

Он вынул свой нож из вшитых внутри рукава ножен, приложил к трофейному. Так и есть — клинок чужого оружия на пять-шесть миллиметров длиннее, и зубья отстоят от него под чуть более пологим углом.

Алладин следил за его манипуляциями вполглаза, продолжая изучать шлем.

— Не наш нож, — констатировал Лесник.

— Может и наш, — не согласился Алладин. — Нынешняя модификация не первая и не единственная. Может, мы таких уже не застали… Да и вообще, Дыев нож — след в никуда. За тысячу с лишним лет кто только их не использовал… Кучу версий можно придумать. Например, не все секретные подразделения Синода оказались свое время под крылом Конторы — кто-то уцелел и умудряется продолжать свое дело до сих пор, в изоляции…

— Не там, так тут засветились бы. Не верю…

— Да я и сам не верю… Так, для примера. Версия попроще — кто-то из зарубежных коллег влез на нашу территорию. Тоже для примера. Потому что нож ножом, а вот шлемы Барченко использовала одна-единственная организация. Даже в Трех Китах с ними повозились недолго, да и отложили. Лишь один экземпляр в музее остался.