Псы войны. Гексалогия (СИ)

   - Евгений Николаич, ты же и не выпил ничего, а такое говоришь! Только стопку опрокинул, а так развезло. Это не годится, дорогой мой начальник! - Белкин начал быстро разливать водку. Протянул Акимцеву больше чем полстакана. Себе и другим налил много меньше: -- Пей, друг, пей!

   - Да, давай, - Акимцев немного успокоился и взял стакан. = За что выпьем, товарищи?

   - Какая разница за что пить? - произнёс капитан-парашютист.

   - За наши семьи! У меня, правда, пока нет ее...

   - А у меня родители есть, сестра младшая, - поддержал тост один из занзибарских лейтенантов.

   - Пардон, значит, есть семья. Вот и выпьем за наши семьи! Джин, а ты что не пьешь? Не будешь?

   - Буду, но мне чуть-чуть. Я вечером еду в Габерон. Начальство заметит...

   - Кто? Советники? Так они сами пьют как лошади. Сам как-то раз пил с ними, - засмеялся Белкин. - А может ты решил навестить Анну?

   Коренев зарделся. Инструкторы встали, чокнулись и выпили до дна. С последним глотком у Акимцева куда-то делась душевная боль, но тяжесть осталась. Это была большая, щемящая тяжесть, которая переполнила все внутренности советского офицера. Сейчас в нём сидело два человека одновременно. Казалось, что полупьяное сознание разделилось на две части. Весь оставшийся вечер Акимцев просидел, уставившись в одну точку. Его тормошили, пытались вывести из ступора, втискивали в руку водку и бутерброды. Акимцев пил и закусывал чисто механически, не чувствуя ни вкуса водки и тех деликатесов, что жевал. Он не слышал, что ему говорил и сам не помнил, что отвечал...

   Очнулся Акимцев только утром. Голова гудела, во рту словно стая кошек опорожнилось. Со стола уже было все убрано. Напротив сидел Белкин, со стаканом пальмового вина в одной руке и бутербродом в другой. Ждал.

   - Иван, убери! - отмахнулся старший инструктор.

   - Выпей, Женя, полегчает!

   - Я вчера сильно перебрал, теперь неделю на спиртное смотреть не смогу. Это уже проверено!

   - Выпей! Это тоже проверено!

   - Ладно, давай! -- Акимцев выдохнул, зажмурился и выпил четверть стакана тодди. У него появилось чувство, что оно вернется сейчас назад, но бутерброд, упавший сверху придавил его. - Вот гадость!

   - Ну, как?

   - Вроде отпустило,-- Акимцев вытер тыльной стороной ладони испарину, что появилась на лбу.-- Ты извини меня, Ваня, что накинулся на тебя вчера. Что-то накатило. Это я не со зла.

   - Понимаю, Женя, понимаю. У самого на душе кошки скребли. Но ты меня опередил. Поэтому мне пришлось за тобой ухаживать...

   - Меня что, рвало?

   - Нет. Просто водку наливал, посуду убирал.

   - Как остальные?

   - Сначала удивились, потом посочувствовали. Много интересного рассказывали. Но кто-нибудь из низ обязательно настучит куда следует. Сто пудов!

   - Кто именно?

   - Скорее кто-нибудь из наших занзибарцев. Они оказываются хорошо знают майора Лунёва. Он раньше служил там, на Занзибаре. Коренев почти сразу уехал...

   - Ладно, что-нибудь придумаю...

   - Если дойдёт до туда, - Белкин многозначительно ткнул пальцем вверх, - тебя отзовут на Большую Землю...

   - Ну и, слава Богу! Надоела эта Африка. Я ею нахлебался по самоё не хочу!

   - А если спустят на тормозах, то тебя переведут отсюда в Гинкалу или куда-нибудь подальше,- Бели, казалсь, не слышал, что сказал Акимцев,- но свою майорскую должность ты потеряешь...

   - Ну и хрен с ней! А что будет дальше?

   - Для начала тебе надо будет рвать когти надо из этого бедлама.

   В дверь настойчиво постучали.

   - Кто там? Войдите! -хором произнесли офицеры.

   На пороге стоял Джин, одетый в отглаженную и накрахмаленную мобуту.

   - Евгений Николаевич! Подполковник Петров Вас вызывает в штаб.

   - Ну вот, началось! - тяжело вздохнул Акимцев.

   3. НА ДОРОГЕ В КЛАРЕНС

   Караван покинул Ойо в субботу на рассвете. Носильщики шли по слоновой тропе быстро, почти не останавливаясь, поэтому полуденный дождь застал их всего в паре милях от цели путешествия. Здесь Изабо вновь удивила Шеннона. Вместо того, чтобы разбивать палатки и укрываться от дождя, она приказала колонне свернуть под покров гилеев и расположиться в гуще древовидных папоротников. Действительно, в глубине экваториального леса обрушившиеся с небес потоки практически не затронули Шеннона и его спутников. Одежда, конечно, намокла, набрав влаги, но это было самое большое неудобство. Когда дождь прекратился, Изабо скинула с себя бубу, отжала её и стала обтирать тело травой. Носильщики, а затем и оба коммандос последовали её примеру. Шеннон полулежал в своём типуа и наблюдал за их обнажёнными телами. Раненая рука распухла под намокшим бинтом и не позволяла двигаться. Закончив процедуру обтирания, люди сгрудились вокруг наёмника. Одни из них подняли типуа на плечи, другие стали разбирать грузы, третьи им помогали. Движение возобновилось и через полчаса команда Шеннона подошла к боме. В седловине их встретил Аб ла Крете. Увидев командира, возлежащего на плечах носильщиков, он нахмурился. Ему это явно не понравилось.

   - Что с шефом? - спросил он идущего во главе колонны Рольта. - Где остальные люди? Бомоко? Кто эта женщина?