Псы, волки и кара небесная (СИ)

   - Да поставь пятёрку - жалко что ли? - рассудил Альфонсо. - А родителей тихонько вызови. Как девочку-то зовут?

   - Андреа Перес.

   - А, ну тогда не получится родителей в школу. Её мама у нас в обезьяннике сидит, за проституцию задержали.

   - Бедная девочка, - покивал отец. - Ну я с ней самой поговорю. Объясню, что это не то, к чему надо стремиться.

   - А я вот думаю: кем тогда может быть девочка в Древней Греции? - высказалась Марисоль. - Разве что домохозяйкой. А тут хоть какое разнообразие. Нет, ставьте пять и отпустите с миром.

   - Ну раз госпожа судья настаивает, - уступил учитель.

   - А я вот думаю, - сказал Альфонсо, - чем плоха вечная жизнь? Больше успеешь.

   - Ага, - оживился Хулио, настроившись на историю. - А потом надоест всё до чёртиков, и замуруешься в стену, как император Карл V в монастыре в Эстремадуре

   - Это просто легенда, - улыбнулась Вера. - На самом деле он сжёгся. И урна с прахом хранится в Эскориале, в семейной усыпальнице. Я там была.

   - Всё-то она знает...

   - Ну если тебе так хочется, давай я тебя поцарапаю, - протянула руку Вера.

   Альфонсо вскочил из-за стола:

   - Телефон!

   У него действительно надрывался мобильник.

   - Звонил Начо, говорит, там в овраге ещё труп собачки. Он забыл, потому что испугался, когда застрял. А сейчас вспомнил. Они с Соней выезжают.

   - Это настоящая собачка - или как мы? - уточнила Хуана.

   - Не знаю. Привезут - увидим.

   - Эх, пора на работу...

   - У Кончиты разве была собака?

   - Не факт, что это её.

   - Ну вот очнётся - спросим.

   Марисоль тоже проверила телефон:

   - Ой, у меня три пропущенных от Оливии. Она, наверно, меня потеряла. Я ж собиралась туда-обратно... Вера, ты домой? - Вера пожала плечами. - Закинешь постельное бельё в стирку?

   - А я пошёл проверять сочинения, - направился в прихожую за бумагами Хулио.

   - Вера, стой! - догнал девушку Альваро. - Ты ведь не собираешься обливаться бензином на заднем дворе?

   - Нет, - улыбнулась Вера. - Теперь - нет.

VIII. Сыщики и эксперты

   "Дворники" стряхивали с лобового стекла мелкий дождь. Каменные стены теряли контур, точно тонули, медленно скрываясь под водой. "Сеат" лавировал между покрытыми крапинками влаги стенами. От полицейского участка до больницы - несколько кварталов по булыжнику и по асфальту. Подбросив мать в лабораторию, Альфонсо ехал брать показания у Кончиты.

   Как полагается в небольшом посёлке, где все друг друга знают, он часто встречал эту девушку то тут, то там, но толком они не общались. Кончита была не слишком общительной - но ей прощали, помня, какую трагедию она пережила в детстве. Пятнадцать лет назад семья Фуэртес, из Барселоны, отправилась в путешествие по Испании. На трассе в нескольких километрах от Календы глава семьи не справился с управлением. Машина оказалась в овраге - вроде того, где обнаружили беглянку сегодня утром. Кончита родилась в рубашке, не иначе: тогда она тоже отделалась несколькими ушибами. Родители Кончиты погибли на месте. Падре Маурисьо взял девочку в церковный приют и оформил опеку. Она была единственной воспитанницей, но не стремилась за церковную ограду в поисках друзей - как будто приучала себя к одиночеству. В старших классах Альфонсо часто наведывался с друзьями на пустырь за кладбищем - попить пива, попеть под гитару, подраться и потусить, и постоянно видел эту девочку, чеканившую мяч во дворе церкви. Они тогда не решались к ней подойти - как не решались и потом, когда постоянно сталкивались на улице: Кончита убиралась в нескольких домах за символическую плату. Потом её назначили смотрителем церкви - за такие же символические деньги, но всё-таки лучше, чем ничего. Падре ещё шутил, что в Календе появилась своя диакониса.

   Не в первый, да и не в десятый раз Альфонсо общался с потерпевшими по долгу службы, но сейчас не знал, как начать разговор. Оказывается, Кончита умеет бояться, злиться и совершать необдуманные поступки. Оказывается, она боится оборотней, хоть прожила с ними две трети жизни. Оказывается, эта потусторонняя девушка, обитавшая по ту сторону кладбищенской ограды, стен церкви и приюта, состоит из плоти и крови и наверняка будет стесняться, что неодета.

   Нужно было послать Соню, с досадой подумал лейтенант Гарсиа.

   Но это он, а не Соня, вытащил Кончиту из оврага и нёс на руках до машины. И должен удостовериться, что с девушкой всё в порядке, что его помощь не бесполезна.

   Кончита, вновь умытая, прибранная и в больничном халате, сидела на кровати и лихорадочно рылась в своём рюкзаке. При виде полицейского она вздрогнула и чуть не выронила вещи.

   Альфонсо спросил, как она себя чувствует.

   - Уже лучше, только голова болит, - скороговоркой ответила девушка и заправила светло-каштановые волосы за ухо. - Спасибо. Это ведь ты меня спас...

   Альфонсо улыбнулся и хотел ответить что-то в духе "Не за что" или "Ерунда", но вовремя остановился, потому что человеческая жизнь - не ерунда, и благодарить было за что.

   Он взял стул, стоявший почему-то рядом с дверью, и сел поближе к пострадавшей.

   - Ты помнишь, как оказалась в овраге?