Пташка

На самом перевале их встретил снег и пронизывающий ветер. Спуск оказался даже тяжелее подъёма. Лошади упрямились, и людям пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить их тронуться с места. Только когда шаткие валуны вновь сменились травой и устойчивой почвой, Гнеда вздохнула с облегчением. Повеселели и остальные, ведь они, наконец, пересекли заветную черту и теперь чувствовали себя в безопасности.

Продвинувшись ещё немного, спутники остановились в небольшой лощине, защищённой с одной стороны большими скалистыми отломками, с другой — порослью причудливо изогнутых сосен. Неподалёку журчал ручей.

Айфэ помог Гнеде спуститься с лошади и, плотно укутав плащом, устроил её в укромной расселине, а сам присоединился к остальным в обустройстве становища. Хотьша и Воронец рассёдлывали и поили лошадей, Фиргалл разводил огонь.

Солнце быстро исчезло за горами, и хотя нагретые за день камни ещё источали тепло, Гнеда никак не могла согреться. Озноб мешал уснуть, поэтому, когда рядом появился Айфэ с чашкой чего-то горячего в руках, девушка испытала прилив благодарности. С улыбкой протянув ей питьё, юноша присел рядом. Он успел умыться, и теперь, когда с лица сида исчезли грязные потёки, Гнеда удивилась опаловой белизне его кожи. Светло-русые волосы были убраны назад, обнажая уши, где поблёскивали колечки серёг. В прядях по-прежнему оставались перья и листья, делая его похожим на одного из лесных духов, о которых любил рассказывать Гостила.

— Спасибо! — с трудом разомкнув слипшиеся губы, промолвила Гнеда и сделала глоток. По телу разнеслось блаженное пряное тепло. — Спасибо за всё.

— Отдыхай. — Забота странно шла его волчьим глазам. Без воинственного раскраса Айфэ выглядел совсем не страшно. — Слишком много свалилось на тебя сегодня.

Они оба засмеялись, вспомнив появление юноши в лесу несколькими часами ранее. Холод начал отступать, и Гнеда не ведала, было ли причиной тому подогретое вино или улыбка Айфэ.

На разлапистую сосновую ветку рядом с ними шумно опустилась птица.

— Смотри, та самая сойка! — встрепенулась девушка. – Что за странное существо, она преследует нас!

Айфэ тихонько рассмеялся.

— Это Крикун. — Он повернулся и свистнул по-птичьи.

Сойка переступила с лапки на лапку, скосила на юного сида блестящую бусину глаза и коротко проверещала в ответ, что прозвучало как презрительное фырканье.

— Он не очень-то жалует людей, сердится, что я не один, — улыбнулся Айфэ, снова глядя на свою собеседницу. Перья в его волосах шевельнулись, и девушка заметила среди них одно с бирюзовым отливом.

— Так это твоя птица?

— Нет, Крикун — свой собственный. Но мы с ним друзья. Когда-то давно я помог ему. Вылечил перебитое крыло. Так мы познакомились. Он очень независимый, иногда долго пропадает где-то по лишь ему известным делам, но всегда возвращается обратно.

— Разве возможно приручить птицу? — удивилась девушка.

— Говорят, сиды обладают даром находить общий язык со всеми живыми тварями. Не знаю, правда ли это, но я, действительно, люблю птиц и зверей, а они, кажется, отвечают мне взаимностью.

— Скажи, почему Фиргалл так рассердился на тебя? — тихо спросила Гнеда и сама стала не рада своему любопытству. Она боялась спугнуть доверие, начавшее зарождаться между ними.

Юноша опустил глаза.

— Я нарушил его волю, не оставшись дома. Но я не мог повиноваться, зная, какой опасности он подвергает себя. Быть может, его вспышка покоробила тебя, но поверь, в нём говорила лишь тревога обо мне.

— Вы с отцом совсем не похожи, — заметила девушка.

Айфэ пристально посмотрел на Гнеду.

— Я не кровный сын Фиргаллу. Мы в дальнем родстве. Моя мать умерла в родах, отец не возвратился из похода. Я жил сиротой, в холоде и грязи, у чужих людей. Фиргалл разыскал и усыновил меня. Он… Ты и представить не можешь, насколько велико его сердце. Отец может иногда казаться суровым, даже жестоким, но на самом деле он добр, благороден и справедлив. Я рад, что теперь ты под его крылом. Он вернёт тебя в лоно семьи.

— Нет, моя семья... — замешкалась Гнеда, глядя на него исподлобья и не находя нужных слов.

— Да, да, я знаю, — поспешно заверил сид и сжал её запястье.

Рука Айфэ оказалась обветренной и жёсткой, но очень горячей. Непрошенное воспоминание о Бьярки заставило на миг замереть всё внутри, но тут же схлынуло. Девушка не ощутила неловкости. Прикосновение Айфэ вызвало лишь чувство признательности.

— У твоего деда помутнён рассудок. Стоит ему только увидеть тебя, как он осознает, что все эти годы лишал себя счастья быть рядом со своей внучкой. Ты – его плоть и кровь. Наваждение пройдёт, и всё встанет на свои места. — Он забрал у Гнеды опустевший сосуд. — А теперь спи. Все тревоги остались за перевалом. Завтра мы будем дома.

***

Было странно и непривычно вновь просыпаться по утрам. Они жили в Кранн Улл, имении Фиргалла, уже пять дней, но чувство невозможности происходящего не покидало Гнеду.

Кранн Улл означало «яблоня» и, действительно, главную часть усадьбы занимал прекрасный яблоневый сад, усыпанный душистыми розово-жёлтыми плодами.