Птенцы

Физически и психически крепкая, Афак оказалась вполне "неистощимой". Увы, "незаурядного ума и знания народных сказаний" оказалось недостаточно: через три дня её зарезали в пьяной драке двух банд. Не за её личные свойства. А просто... под нож попала.

В мире стало... пустыннее.

Нет - кому, нет - для кого.

Никто не напишет:

"Я жив тобой, зачем мне жить скорбя,

Я, жертвой став, погибну за тебя.

О, приласкай, участье прояви,

Счастливой вестью душу обнови.

И если я безумьем обуян,

Скинь с нежной шеи черных кос аркан.

Меня петлей душистой задуши,

Дыхания последнего лиши".

Не стало пишущего, не стало слушающей. И даже поддерживающий не произнесёт слов участия:

"Жди, уповай, и время подойдет -

Мгла расточится, заблестит восход.

Преодолей судьбу, сынок, очнись,

К благополучью прежнему вернись.

Не выпустишь удачу из руки -

Вновь станешь счастлив, року вопреки.

Пусть беды мира связаны узлом,

Не поддавайся, сын, борись со злом.

Когда терпенье будешь проявлять,

То счастье возвратишь себе опять".

Просто несколько десятков "простых людей" получили в руки довольно примитивное холодное оружие и, опьянённые вкусом победы и безответностью жертв, принялись резать любых встречных, чтобы отобрать у них цацки и тряпки.

Отряды разбойников дошли до предместий Гянжи. Город, разрушенный два десятка лет назад мощным землетрясением, перебравшийся на семь вёрст от прежнего места, "заблудившийся" среди возникших провальных озёр, не смог оказать серьёзного сопротивления. Гарнизон и власти, перепуганные слухами о чудовищных "русах" бежали, население оказалось во власти гилянцев. Среди множества погибших был и брат Низами, тоже поэт.

Лызло был достаточно умён, чтобы не повторять широко распространённую ошибку подобных находников - "зажился долго". С юга приближались армия атабека, сверху по Куре двинулись грузинские отряды, с востока собирались ширванцы. Надо было "уносить ноги".

Увы, "глас народа" повторял:

-- Фигня! Одним махом всем побивахом! Сща-сща ещё чуток пограбим-повеселимся...

Наконец, оставив наиболее свободолюбивых атаманов допивать, доедать и умирать, основная часть армады Лызло двинулась по реке вниз к морю.

Ширваншах, взбешённый разгромом в "стычке с медведем" и безнаказанностью пиратов, ожидая многих насмешек от того, что не смог защитить свой народ сам, без помощи грузинского царя и турецкого атабека, приказал своему флоту перейти от Баку к устью Куры.

План был разумен. Первая часть флота, состоящая из мелкосидящих шебек и самбук, входит в реку и поднимается вверх. Столкнувшись с разбойниками - бьёт их, топит их корабли, отбирает захваченную добычу.

Предполагалось, что армии, идущие по берегам, поддержат речное сражение. Или наоборот: корабли на реке поддержат воинов во время сухопутной битвы.

Похоже на разгром египтянами "народов моря" на 8-м году правления Рамсеса III:

"А тех, которые вторглись с моря встретило в устьях Нила страшное пламя [царского гнева]: ограда из копий окружила их на побережье, их вытащили из воды, окружили и распростерли на берегу, убили и превратили в груду трупов".

Не на воде или на суше - береговое сражение, в обеих средах.

Ширваншах велел перейти к Куре и второй части своего флота - тяжёлым парусникам бателам, с тем, чтобы привезти туда множество пеших бойцов: в заболоченной дельте Куры конница неэффективна.

27 июля шебеки ушли с мест стоянок у Апшерона, через два дня двинулись бателы.

Из двадцати построенных ширванцами транспортников, один был захвачен в "битве в дельте", три сгорели в "сражении сближения", один захвачен Диком после "боя у побережья", три достались семендирцам на мелководье в дельте Терека. Ещё один утонул по дороге: обшивка кораблика, дважды сдёргиваемого с мелей, не выдержала и протекала столь сильно, что экипажу пришлось бросить судно.

"Разбитому кораблю любой ветер встречный".

Ещё один, уже на Апшероне, корабельщики разобрали для ремонта остальных кораблей.

Выпихнуть большой средневековый флот в море невозможно быстро. И - секретно. Да и задача так не ставилась. Уже с начала июля моряки в городе били себя пятками в грудь и кричали о том, как они пойдут и вырежут этих проклятых, мерзких, трусливых, глупых... "гилянских русов".

К 20-ому любой ишак в Баку знал: кто, куда и когда отправляется, на каком судне, с какими трофеями вернётся. А то, что у всех пиратов не наберётся столько отрубленных голов, сколько обещают привезти храбрые воины ширваншаха... Это ж ишак, зачем ему арифметика?

Я уже говорил, что для меня сбор и обработка информации - важная цель и немалый вкус жизни? - "Хочу всё знать". И - обо всех. Это вбивалось в моих воспитанников, просто в людей, которые проводили время вблизи меня.

"Не стыдно не знать. Стыдно не хотеть знать" - древнеиндийская мудрость.

И моя - тоже. Которая неоднократно изливалась или м-м-м... долбала моё окружение.

Ты - хочешь? Знать? Всё ли ты сделал, чтобы удовлетворить твоё, личное, острое, задушевное... желание?