Птенцы

-- Но... мой господин - необычен. Став признанным князем, он предпочитает, чтобы его называли как и прежде: Воевода Всеволжский. Говоря, что князей на земле много. А "Воевода Всеволжский" - один на всём белом свете.

-- Э... Ты сказал: "Voevoda". Это означает "эмир" на вашем языке?

-- Нет, уважаемый. Я сказал: Воевода Всеволжский. Это более непривычно, чем Халиф Багдадский. Ибо и Багдад, и Всеволжск - единственны в мире. Но Багдад, обитель мира - велик, а Всеволжск, страж севера - невиданнен.

-- И в чём же удивительность твоего города?

-- О, во многом. Я расскажу о тамошних диковинках, если, конечно, достославный мукта сочтёт это интересным. А перед этим, надеюсь, я смогу с глубоким почтением вручить мукте Исмаилу подарки от Воеводы и рассказать о них. Пока же, позволь мне перейти к главному.

Афоня пожевал губы. Огладил бороду и неторопливо начал.

-- Мой господин - богат. У него много земель, бесчисленны поданные, бездонна его казна, крепки рассылаемые во все стороны мира корабли. Но главная драгоценность Воеводы - его мысли.

Окинул взглядом замершую аудиторию. Важно покивал.

-- Да-да. Самое дорогое в мире, дороже всех алмазов Бадахшана, пряностей Молуккских Островов, слоновой кости Занзибара.

Постучал согнутым пальцем по лбу.

-- Тут. У него. Всё это и много больше. Копи царя Соломона рядом с этим - просто городская свалка. Мда. И он этими сокровищами - делится.

-- Х-ха! Твой кафтан прост и темён. Почему он не вышит золотом, не изукрашен самоцветами и жемчугом? Твой господин не поделился с тобой? Ты плохой слуга? Или твой господин очень жаден?

Последнее - оскорбление. Хорошо, что это только диванный советник, а не сам мукта. Поставим оскорбителя на место.

-- Он - поделился. Но ты - не увидел. Нет, ты увидел, но не понял. Потому что, воевода делится мудростью. Не все обладают достаточным количеством ума, чтобы увидеть мудрость. Иногда они замечают только её последствия.

И Афоня ласково улыбнулся собеседнику.

-- Если бы я был одет так, как говоришь ты - дожил ли бы я до встречи с достославным муктой? Множество злых и жадных людей попытались бы отобрать у меня выставленное напоказ достояние. Вероятно, вместе с жизнью. И кто бы тогда донёс слова Воеводы Всеволжского до мукты Чалуса?

"Оскорбитель" налился краской, другие диванщики возмущенно зашипели. Мукта фыркнул:

-- Ладно. Ты не сказал суть. Суть драгоценнейших... или не очень... слов твоего господина.

-- Суть проста: Воевода Всеволжский предлагает мукте Чалуса стать самым богатым владетелем на берегах Хазарского моря.

Ах! ох! ух! ляильлях! ве адам! еее сонра? нет-нет! как это, как это?!... и прочие эмоциональные междометия на трёх языках пронеслись по залу. Перемежаясь шелестом пережёвываемых бород, шорохом дорогих халатов от зашевелившихся в них тел и свистом воздуха. Ворвавшегося в открытые окна на место резко втянутого всеми присутствующими.

Потом давление в диване стало избыточным - народ выдохнул.

-- Э... и как... э... твой господин собирается... что именно... О! Твой корабль набит золотом?! Это дар Полуночного Колдуна?! Где?! Где эти выкидыши облезлого стервятника, которых послали за грузом?! Или... Или они уже сами...? Я сбегаю! Быстренько! Только посмотрю...!

-- Сидеть!

Шипение мукты несколько успокоило диван. Половина членов которого собралось "сбегать посмотреть быстренько".

-- Говори. Дальше.

Как говаривал Воевода: "а теперь здесь будут Нью-Васюки". Только обосновывать надо... обоснованно.

Афоня умильно улыбался, несколько встревожившись про себя. Собранное на мукту Исмаила досье показало, что объект весьма недоверчив, неглуп, несуетлив. И - жесток. Первые параметры подтверждаются. Не хотелось бы познакомиться с его последним свойством.

-- Дальше... Дальше всё просто. То что я скажу - известно знающим. Ты, мукта Исмаил, всегда можешь проверить мои слова. Спросив у людей, чьему уму ты доверяешь. В моих слова нет обмана. Они просты и бесхитростны. Ибо так учил говорить меня мой господин.

Афоня вздохнул, поднял взор к потолку и приступил к уроку арифметики.

-- Как известно многим умудрённым купцам и мореходам, как записано добрыми арабскими путешественниками, между Табаристаном и Саксином проходит в год четыре сотни торговых кораблей.

Это не означает 400 физических разных кораблей. Некоторые проходят этот путь несколько раз за сезон, но таких немного.

Слова не произвели фурора среди слушателей - произнесённое общеизвестно. А деньги-то где?

-- Будет справедливо добавить ещё полстолько. Кораблей, которые идут в Саксин или из него не в Табаристан, а в другие места.

Афоня ориентируется на свой опыт фактора в Саксине, на проводимую его людьми ежедневную неофициальную регистрацию прибывающих и убывающих судов.

-- Сколько груза перевозят за год все эти корабли? Никто не сможет сказать достоверно, но будет справедливо предположить, что средний кораблик в среднем рейсе берёт...

Глава 642

Афоня призадумался, вспоминая свои выкладки:

-- Да, можно считать, что средний кораблик в среднем плавании везёт десять тысяч манн груза.