Птичья песня

Рынок уже открылся, но некоторые продавцы только расставляли товары и натягивали разноцветные навесы над столиками. Первые посетители неспешно прогуливались между рядов, как будто участвуя в модном дефиле. Я в своих спортивных штанах выглядела серой птичкой, случайно залетевшей в клетку с попугайчиками. У стен Дома всех богов лениво отмерял шаги широкоплечий полицейский. Он то и дело останавливался, щурясь и подставляя квадратное лицо солнечным лучам. Наверное, он бы сейчас с радостью сменил чёрно-зелёную полицейскую форму на что-то посвободнее и сел бы в ресторанчике у реки с кружкой пива.

Я прошлась среди рядов, пока торговка с обычными фруктами и овощами раскладывала товары на столе. Может, принести колдуну апельсин? Ой, извините, господин, я у вас такая тупая, что с утра так и не поняла, чего вы хотите. А ещё в цитрусовых много витаминов, говорят, полезно для нервов. Если так много раздражаться, можно лопнуть. Интересно, какой у него план? До ночи заставлять меня воровать яблоки? А потом что, прикажет сварить компот?

Торговка всё наводила красоту у прилавка – строила пирамиды из фруктов и некоторые натирала тряпочкой, чтобы блестели на солнце. Правильно, надо же как-то выделиться посреди экзотики. Наконец, она закончила и тут же завела оживлённый разговор с покупателем, успевая при этом здороваться чуть ли не с каждым прохожим. Да, эта задачка будет посложнее, ведь она непрерывно вертит головой! Но я, ободрённая прошлыми успехами, смело подошла к палатке. Торговка не поздоровалась со мной, я сочла это хорошим знаком и взяла блестящее бордовое яблоко с вершины пирамиды.

Может быть, Старый рынок защищала магия против мелких воришек, в числе которых сегодня была и я. Но скорее, я просто устала. Я уже которую ночь плохо спала, провела весь вчерашний день на ногах, а сегодня почти ничего не ела. А ведь на магию уходит много сил. Зеркала как будто истончились. Но обо всём этом я размышляла уже потом.

– Эй! – возмущённо крикнула торговка, когда я сунула яблоко в карман.

Наверное, в тот момент ещё можно было отдать яблоко, извиниться и никогда больше не возвращаться на этот рынок, но тогда пришлось бы прийти к колдуну ни с чем. А я не намерена была так легко сдаваться. Я бросилась прочь от палатки.

– Полиция, полиция! – визжала торговка.

Люди поворачивали головы, а я неслась к узкому переулку, который через несколько поворотов вывел бы к Элле, а там недалеко и до торговой улицы, где легко затеряться в толпе.

Но я не успела пробежать и нескольких метров, как меня за руку схватил тот самый широкоплечий полицейский. Я оступилась и чуть не упала.

– Та-а-к, – лениво протянул он, – что у нас тут?

Он вытащил яблоко и вывернул карман, затем второй, похлопал меня по талии и бёдрам, проверяя, не спрятала ли я под узкой футболкой и спортивными штанами ещё десяток-другой фруктов и овощей. К нам уже спешил его коллега, помоложе, румяный и длинноногий. Он отточенным движением застегнул на моих запястьях наручники.

– Она, – сообщил он старшему, – значит, не показалось!

Даже если бы колдун не приказал мне ни с кем не разговаривать, я бы не смогла вымолвить ни слова. Вы что, господа полицейские?! Это же всего лишь яблоко!

Тем временем, молодой полицейский радостно рассказывал к широкоплечему:

– Я её на Южном рынке заметил. Мне почудилось, что она и там яблоко взяла, но я сразу потерял её из виду, а продавец ничего не заметил.

– Что, – хмыкнул широкоплечий, – ворованное яблочко всегда слаще?

Подбежала торговка, почему-то принялась меня защищать, говорила, что ей не жалко бедной девочке яблоко, даже два не жалко, вы посмотрите, какая худенькая, бледненькая. Попугаистые прохожие разгалделись. Часть публики соглашалась, а часть кричала, что так ей, то есть мне, и надо. Я опустила голову, чтобы чёлка закрыла лицо, и глотала слёзы.

– Всё, – сурово шикнул на окруживших нас людей полицейский, – расходимся. Заберите свой товар, госпожа.

Он сунул яблоко охающей торговке, которая вслух жалела, что позвала полицию, а меня передал молодому коллеге.

– В старую тюрьму её, вечером разберёмся.

Я испугалась, что сейчас придётся идти через весь город в наручниках. А вдруг Элла увидит или кто-то из знакомых! Но полицейский подвёл меня к стене Дома всех богов, у которой был припаркован неуклюжий велосипед с прицепом. Прицеп представлял собой широкий приземистый ящик. Полицейский открыл дверцы сзади и толкнул меня внутрь. На узкой лавочке, согнувшись, сидел лысый мужчина с выдающимся носом. Руки его так же были закованы в наручники. Пока я кое-как устраивалась напротив, мужчина презрительно бросил полицейскому:

– Совет обязательно узнает об этом!

– Узнает, – миролюбиво согласился тот и захлопнул дверь.