Птичья Песня

– Лору он брал летом на море, и новая жена хорошо ее приняла, но девочке нашей все не было покоя. А теперь, вот уж я рад так рад, сначала забеспокоился, не случилось ли чего, ан нет, ты говоришь, все хорошо. А вот это, – усач протянул мне последний шарик на ленточке, – это тебе. Да бери, бери, он не колдовской, самый обыкновенный! В благодарность тебе, что нашу Лору отговорила от глупостей.

Я взяла шарик и выдавила улыбку, хотя губы дрожали, а брови сложились в траурный домик. Дядя Лоры решил, что я сейчас заплачу от благодарности. Я прошептала, что мне пора бежать.

– Конечно-конечно! – рассеянно улыбнулся усач, взял новый каркас и тут же забыл про меня. Как будто не мне рассказывал всю эту историю, а просто вспоминал вслух.

Я не пошла домой. У реки было спокойнее. Я расположилась там же, где и вчера, под ивой у моста. Хоть солнце припекало, земля была мокрой после вчерашней грозы, и мне пришлось подстелить ветровку. Взяв из корзинки булочку и отщипнув кусочек сыра, я так и держала их в руках. Меня мутило. Пахло свежей травой и влажной глиной. У самого края воды плавали утки, которых гонял агрессивный лебедь. Я запустила в него веточкой. Утки не оценили мою заботу и, разбежавшись по воде, перелетели к другому берегу. Лебедь остался и кружил по отвоеванной территории, не зная, чем теперь себя занять.

Я отломила еще ветку ивы и оборвала листья, кроме нескольких наверху, оставила две веточки по краям, как руки, а потом отломила верхушку. Вот так, и никаких лишних воспоминаний. Стоит только надоесть колдуну, как он залезет тебе в голову, покопается там и вырежет все лишнее, а ты проснешься счастливой и побежишь менять свою жизнь к лучшему. Только ты ли проснешься? Каждое, даже самое скучное воспоминание принадлежит человеку. Каждая секунда важна. Что же говорить о месяце, о двух?

Сегодня мне не удалось поиграть с веточками и побродить по берегу. Комариный писк вернулся, а я, хоть и решила игнорировать его до последнего, долго выносить нарастающий шум не смогла.

Оба колдуна были на кухне. Робин ходил туда-сюда и что-то тихо монотонно говорил, Джей сидел за столом, сгорбившись и обхватив голову руками. Я зашла и, не глядя на них, стала раскладывать покупки по полкам. На плите стояла грязная сковородка, а рядом – тарелка. Мне стоило огромного труда притворяться, что я одна на кухне. Я прошествовала к раковине, делая вид, что на меня не обращены две пары глаз.

– Рина, сядь, – голос Джея звучал так, как будто он предпочел бы ничего не говорить. – Робин приготовил речь.

Я махнула запиской, выключая воду, медленно вытерла руки, отодвинула стул от стола и села.

Джей смотрел вниз, сжав губы. Робин сел напротив меня.

– Послушай, ничего страшного не произошло. Так всем лучше. Представь себе, что Лора оказалась бы в тюрьме, а через несколько лет вышла бы, озлобленная, без целей в жизни, кроме одной – совершить то, что не удалось. Я сам виноват, был так занят делами, что и не подумал проверить, кто она. У нас не было выбора.

В голову вдруг ударила кровь, и я сразу, без предисловий, начала кричать:

– Не было выбора? Не было?! – я давилась слезами. – Всегда есть выбор! С Лизой тоже не было выбора?!

Джей резко выпрямился, черты его лица как будто одеревенели. Он ударил ладонью по столу и встал. Я вжалась в стул, поняв, что ляпнула лишнее. Он подошел, склонился надо мной, обдав облаком пыльного запаха, и тихо, с яростью произнес:

– Если ты думаешь, что вернешься домой с полным набором воспоминаний, то очень ошибаешься.

Он вышел из кухни, поднялся по лестнице и хлопнул дверью библиотеки. Я смотрела в воздух перед собой.

– Она сама его попросила.

Я перевела взгляд на Робина.

– Лиза. Она попросила Джея стереть ей воспоминания, – повторил Робин и сложил перед собой руки, как школьник за партой.

– Почему? – спросила я, но, кажется, уже сама догадалась.

– Потому что не могла выбрать. Без дочери не могла, а муж бы не отдал ее. И без… без Джея тоже не могла.

– И он, что же, согласился? Как?

Робин нашел на столе какую-то крошку и сбросил на пол, потом грустно улыбнулся и ответил:

– Вырастешь – поймешь.

Мы помолчали. Наконец, Робин сказал, что ему нужно идти.

– Работы много, нехорошие дела творятся.

– Подожди, Робин, – меня волновал еще один вопрос, – ведь он дал мне выпить отравленный кофе! У него и тут не было выбора?

Робин тяжело вздохнул.

– Хотел удостовериться, что ты не знала.

– Я… Я ни при чем, – я запнулась, – я бы не стала…

– Знаю, – вновь вздохнул Робин.

Он ушел. Мысли никак не унимались, скакали с одного на другое, на доли секунды формируясь в обрывки фраз и разлетаясь вновь. Я бы не стала?

Если сначала Джей был просто помехой на пути к дому, то теперь я взглянула на него другими глазами. Раньше это было похоже на мутный предрассветный сон, который вот-вот разгонят первые лучи солнца, на игру, где он кидал в меня мячик, а я отклонялась и пряталась. Я была погружена в свои мысли, вспоминала дом и представляла, как вернусь обратно. Теперь меня рывком вытащили наружу, и окружающий мир оказался колючим, многогранным и очень реальным.