Птичий домик (СИ)

Она повернулась в кресле, поиграла бусами на шее и продолжила. Она думает, что слившиеся воедино жизни Эммануэля и его матери повлияли на древнюю деревянную лохань со стиральной доской в такой степени, что лохань фактически осознала свое существование и существование своих мучителей. В ней пробудились тени осязания, до нее стало доходить зачаточное неосмысленное чувство боли. Возможно, в последние месяцы работы Эммануэля ее иногда охватывала дрожь. Возможно ей удавалось проскальзывать вперед по скамье, избегая своего угнетателя, а Эммануэль вновь хватал ее покрасневшими мыльными руками и водворял на место, терпеливо вздыхая. Возможно, лоханка иногда даже противилась ему, и он ощущал, что между ними возникала напряженность и внезапная враждебность. Тогда, однажды ночью, в лоханке таинственным образом зародилась жизнь, точно так же, как некогда, столь же таинственным образом она зародилась в Эммануэле и его матери, и в этот момент лоханка осознала неразрывные узы между ними тремя; но она не могла знать, что Фогельсы - это человеческие существа и поэтому почти неуничтожимы, и могут легко перенести то, что лоханка не в состоянии выдержать... Всё это случилось в февральскую ночь, когда Эммануэль купил себе сигареты и перешел на другую сторону улицы. Потом, когда он собирался еще поработать, лоханка собрала все свои силы, поднялась, ударила его и размозжила ему череп.

Доктор Флюгельман протянула свой бокал вперед к окну так, чтобы солнечный луч упал не него и оживил рассыпанные по кристаллу розовые и зеленые блики. Тут, увидев, что Джон Литтлтон собирается что-то возразить на ее предположение, она улыбнулась и сказала примирительно:

- Не думайте, я всё понимаю. Он не был убит ударом лоханки. Он был убит выстрелом из пистолета. Ведь это делает мой рассказ еще бестолковей?

- Эммануэль Фогель был убит столь же реальным человеком, как любой из нас в этой комнате, - сказал Джон Литтлтон, и, мне кажется, я знаю, как он это сделал. Теперь самое главное определить мотив. Предположим в этом случае самый банальный из всех мотивов: корысть.

И он продолжил:

- Живущие в страхе люди сами накликают на себя беду. Если бы Эммануэль вел себя, как другие, соседи, вероятно, не обращали бы на него внимания, но со всеми этими болтами и замками, можно было подумать, что он хранит какие-то драгоценности, оправдывающие такую защиту. Мы можем понять ум других лишь исходя из содержания нашего собственного ума, и поскольку самым дорогим для тех, кто знал его, были деньги, у всех у них, раньше или позже, появилась мысль, что его богатство спрятано где-то в его комнате. Вполне естественно, что кто-то из них, придя к такому выводу, решил отобрать эти деньги себе.

Теперь у нас появился логичный мотив, - сказал мистер Литтлтон. - Далее мы должны провести преступника в комнату. Он мог попасть туда между моментом, когда Эммануэль вышел из табачной лавки, и моментом, когда прозвучали выстрелы. Никто, конечно, точно не скажет, но я думаю, что кто-то просто постучал в дверь, и когда Эммануэль спросил, что ему нужно, тот сказал, что пришел за постиранным бельем.

Беспричинный страх, по мнению Литтлтона, еще наивнее, беспочвенного доверия. Эммануэль так долго успокаивал свои страхи вымыслами, которые должны были его защитить, что уже перестал отличать опасное от безвредного. И то, что убийца обратился к нему с совершенно обычной просьбой, его успокоило, и он открыл ему дверь безо всякого предчувствия. Тогда, чтобы защитить себя и своего убийцу от внешнего, в равной степени угрожающего им обоим мира, он вновь закрыл все замки и запоры. Возможно, пришедший не собирался убить Эммануэля, а хотел лишь припугнуть, чтобы тот отдал ему деньги, но когда Эммануэль увидел пистолет, у него сдали нервы, и он бросился на грабителя с такой отчаянной сверхчеловеческой отвагой, какая может родиться лишь у очень робкого человека. Несомненно, грабитель не предполагал, что встретит такой героический отпор. Возможно, он тоже испугался и захотел вырваться из истерической хватки Эммануэля и всадил ему пули в голову. Потом он бросился к двери, но не успел справиться с запорами, а под дверью уже собралась поджидавшая его толпа.

- Хорошо, - сказал Фил Коттман. - вы смогли провести его в прачечную. А теперь попробуйте вывести его оттуда через запертую дверь, с которой не сводят глаз собравшиеся перед ней люди, если сможете.

Для ума мистера Литтлтона эта часть загадки оказалась самой простой. Настолько простой, что другие, кажется, вообще не поверили в его решение. Но сам он был уверен, что всё происходило именно так, как ему представляется.