Птичий глаз

Что самое главное? Не кисните и покажите им всем, что мы не пальцем деланные. Я рад, что мне удалось работать с вами и жить под одной крышей. Это было круто. Вся наша с вами история походила на длинный сон или прекрасное мгновение, которое пролетело так быстро. Мне искренне жаль, что я не увижу финала нашей истории, хотя, может и увижу. Кто знает, что там, за чертой смерти. Спасибо, что стали мне семьей. Покидаю вас со светлой грустью.

P.S. Письма семье заройте вместе со мной»

Сокол замолчал. Теперь тишина уже не давила, а откровенно резала и рвала на части. Сорока тихо всхлипывала на диване, стараясь вытереть слезы, на место которых то и дело стекали новые. Чиж так и замер на лестнице, глядя на бумагу в руках Сокола и не решаясь сделать даже шаг. Щегол еще раз взглянул на листы у себя в руках. Десятки писем семье, которые так и не будут прочитаны. Еще недавно человек сидел рядом с тобой, слушал музыку, шутил, а теперь ты читаешь его письмо, где он прощается навсегда. За окном лил дождь, усиливая свою песню, а человека нет. Перебирая листы бумаги, Щегол наткнулся еще на один лист «Чижу». Он подошел и передал ему письмо.

— Это, похоже, персонально для тебя, — Щегол протянул свернутый лист Чижу.

Он удивленно взглянул на Щегла, а после развернул лист. Вслух читать он не стал, и даже по его лицу сложно было угадать содержимое. Сначала его выражение лица было таким же безучастным, а после он с такой силой сжал челюсть, что стал слышен скрежет его зубов. Птицы все смотрели на Чижа, ожидая, что он хоть что-то скажет. Но Чиж, похоже, перечитывал письмо в десятый раз. Он тер свое лицо, глаза, но так и отводил взгляда от текста. Спустя несколько минут его лицо исказила болезненная гримаса, и Чиж зажмурился. Его пальцы тряслись в воздухе, и, казалось, письмо вот-вот выскользнет из них.

— Идите вы все нахуй! — Чиж пнул лестницу, после чего она заскрипела. — Пошли вы все и ваше гребанное прощание, — он поднялся наверх и хлопнул дверью так, что было слышно с первого этажа.

* * *

За окном прогремел гром, и сон как рукой сняло. Спина жутко болела, и даже за гранью реальности Щегла преследовала лишь тьма и тревога, которая из жизни последовала за ним прямо во сны. Щегол протер лицо руками и приподнялся с дивана, чтобы попить воды. Чиж заперся в комнате, и поэтому Щегол теперь был вынужден спать в гостиной на диване. С одной стороны, Щегол понимал, что Чиж переживает сильнее остальных, ведь он знал Сизого дольше всех. Но к чему было устраивать весь этот цирк? И все же для Щегла Чиж так и остается самой мутной и неизвестной Птицей из всех. Совсем близко он услышал какой-то щелкающий звук, а потом гостиную одарило светом зажигалки.

— С добрым утром, подкидыш, — Сорока помахала Щеглу рукой с кресла. — Теперь бомжуешь?

— Напугала, — Щегол выпил воды из стакана, что перед сном поставил на столик. — Чиж заперся, так что да. Я теперь сплю здесь. А давно ты за мной следишь?

— Больно ты мне сдался, — Сорока зажгла сигарету в своих зубах. — Я покурить пришла. Да и в грозу не спится.

Щегол не стал пытать ее вопросами, почему курить Сорока решила именно в гостиной, а не на втором этаже или в своей комнате. Девушка сидела на спинке кресла, поставив ноги на сидушку, словно курица несушка. Курила Сорока медленно и дым тоненькой струйкой пускала к потолку. Она наслаждалась одним его видом и как завороженная провожала его вверх, пока дым окончательно не растворялся.

— Ты как вообще? — Щегол сел на диван, укутавшись в плед.

— Еще жива, а странно, — Сорока пожала плечами и посмотрела на Щегла. — Чувствую себя, словно в прострации. Как будто где-то между.

— Понимаю. Это все так странно. Вся эта история с Сизым какой-то диссонанс. Или парадокс, — Щегол нахмурился. — Или все вместе. Не знаю.

За окном снова прогремел гром, и Сорока вздрогнула. Она посмотрела в окно и сильно вздохнула. Щегол едва слышно усмехнулся.

— Боишься грозы?

— Ничего я не боюсь. Просто холодно, — Сорока поежилась.

Щегол улыбнулся, но в темноте было сложно заметить это. Неспроста Сорока спустилась в гостиную. Если страшно, то проще всего сохранить самообладание, находясь рядом с кем-то. Не будет же она врываться в чью-то комнату, словно маленький ребенок, умоляя защитить ее от грозы. По удачному стечению обстоятельств Щегол оказался в гостиной, и эта территория не была за кем-то закреплена, а значит, являлась в эту ночь самым безопасным местом. Щегол в очередной раз решил подыграть Сороке, чтобы окончательно не оборвать ниточку общения, которая между ними образовалась.

— Иди греться.

— Фу, ты что, извращенец? — она вскинула брови и сложила руки на груди.

— Я в одежде. Не надо меня еще и к извращенцам причислять, — Щегол стянул плед, оставляя себе лишь клочок, и протянул Сороке большую его часть. — Я даже прикасаться к тебе не буду, обещаю.