Птичий глаз

Кошмары вернулись. Щегол не знал, с чем это можно связать. Вероятно, это из-за тягучего ожидания вестей от Ласточки, вероятно, из-за жуткого Матросова, чей образ намертво засел в голове Щегла, а вероятно, из-за предательства, на которое они пошли вместе с Сизым. Кто-то может сказать, что это никакое не предательство, раз сделано во благо Гнезда. Но, зная Сокола, можно быть уверенным, что если поступиться с его принципами, то наказание последует незамедлительно. Сокол был радикален, консервативен и однобок в принятии решений. Наверное, его можно было отнести к той категории людей, что делят мир на черное и белое, а что-то новое воспринимают в штыки. Щегол боялся увидеть однажды Сокола в гневе, ведь обычно он свой негатив сводил в тишину (наверное, у Ласточки научился). Но молчание не сможет сдержать всей его ненависти, если он узнает о проступке Щегла и Сизого.

День начался сумбурно, а ведь было всего девять часов, и что ожидает Птиц впереди, Щегол даже боялся предположить. Сокол решил действовать незамедлительно, и поэтому сегодня они отправляются в путь, даже не позавтракав, ведь дело важное. Только проснувшись, Сокол объявил собрание в гостиной, чтобы обсудить насущные вопросы. И пока все Птицы суетились, чтобы успеть чем-то перекусить, Сокол заметил отсутствие Сороки, которая еще не проснулась. И поэтому он поручил Щеглу, как тому, кто ничем не занят, отправиться ее будить. Из-за волнительного воодушевления Щегол влетел в ее комнату, забыв обо всех ее правилах, и столкнулся с тем, чего меньше всего ожидал. Все стены в комнате Сороки были увешаны рисунками, записками, а открытые части стены разрисованы вручную. Был нарисован какой-то город с белокаменными башнями и куполами, как на церкви. Был нарисован белый кролик из сказки и Чеширский кот, что улыбался во все свои зубы. Они сидели на темной тропинке и смотрели прямо в душу. На стенах было столько всего, что даже за несколько часов невозможно было рассмотреть все, что там было. Комната была чуть меньше их общей комнаты с Сизым и Чижом. Там стояла кровать, небольшой столик и тумбочка, над которой висело зеркало. Пока Щегол разглядывал стены, Сорока сама проснулась от вмешательства в личное пространство.

— Пошел вон! — она подскочила с кровати и принялась выталкивать Щегла из комнаты.

На Сороке были надеты пижамные штаны и майка, а похожа она была на новорожденного галчонка. Ее волосы, что чаще всего были собраны в высокий пучок, теперь были распушены в разные стороны. Она уперлась руками в грудь Щегла и начала выпихивать его из дверного проема. Из приличия он мог бы и сам выйти, но из-за пестрой комнаты и внезапного пробуждения Сороки растерялся и замер на месте. Навалившись всем телом, Сорока за раз вытолкнула его из комнаты и устало вздохнула.

— Что встал? Проваливай! — захлопнув дверь за своей спиной, она ткнула пальцем в грудь Щегла. — Я, по-моему, упоминала, что вам всем сюда нельзя.

— Я… прости, — Щегол протер глаза. — Это так красиво.

— Ты хотел что-то или пришел побесить меня? — Сорока нахмурилась и еще раз толкнула Щегла как можно дальше от двери в комнату.

— Сокол собирает всех внизу. Мы узнали, кто такой Герман Жуков.

Сорока раскрыла рот, и тут же ее гнев сменило удивление. Она поспешно закивала, а после скрылась за дверью, чтобы привести себя в порядок. Щегол еще несколько секунд стоял перед ее дверью, чтобы сопоставить в голове образ Сороки и ее комнату. Она совершенно не вписывалась к этой ауре стервозной и язвительной девушке, что ставит себя превыше всего. Комната скорее была похожа на детскую или общую в каком-нибудь детском саду, где на всеобщее обозрение выставляются поделки и рисунки маленьких детей. Почему она оберегает эту комнату от любого малейшего вмешательства и превращается в сторожевую собаку, если кто-то даже мельком взглянет на это. Вопросов становилось больше, а утро все сильнее походило на парадокс. Хотя и начиналось все чуть менее парадоксально и более реалистично.

Щегол проснулся раньше обычного и встретил рассвет на подоконнике в общей комнате второго этажа, предварительно заварив себе кружку чая. Солнце медленно поднималось из-за горизонта и окрашивало светлое небо в розово-оранжевые оттенки. Приоткрыв форточку, в которую обычно курит Сизый, Щегол прикрыл глаза от встречного прохладного ветерка, что развеивал пар, исходящий от кружки горячего чая. Безмятежное утро перестает быть безмятежным, когда вчера ты ходил по лезвию, а сегодня запросто можешь стать тем, кого оно раскромсает. Из их общей комнаты послышались какие-то звуки, и Щегол обернулся. Вслед за звуками он услышал шепот и какую-то возню, что сопровождалась шорохом. Теперь уже Щегол не мог спокойно наслаждаться рассветом, отодвинув тревожные мысли в самый укромный уголок. Ожидание было недолгим, и вскоре в общую комнату вывалился растрепанный Сизый в одних шортах.

— Звонил Огинский, — его дыхание никак не могло прийти в норму. — Он нашел Германа Жукова.

Кружка с чаем чуть не полетела на пол, но Щегол вовремя сориентировался и поставил ее на подоконник.