Птичий глаз

Бульба и правда выглядел жалко. Словно это не он на пике своей молодости претендовал на заместителя Гурова и его главного помощника. Словно это не он, пытаясь впечатлить его, застрелил невинного человека на заброшенной фабрике. Сейчас его было не отличить от сотни нечастных людей из неблагополучного района, у кого до конца жизни останется мечта выбраться со дна, когда ты сам уже стал частью такого дна. И пусть перед Соколом сейчас стоит убийца его спасителя, но он не мог спустить курок. Он знал, Бульба не убийца и не злодей. Он жертва обстоятельств, которой останется навсегда. Когда он ехал сюда, он ожидал встретить настоящего злодея, который появился сам собой. Злодея без принципов и жалкой истории, в которой Сокол играет последнюю роль. Но в итоге он встретил все того же жалкого Бульбу, вечную жертву, несчастного человека, история которого писалась на глазах Сокола.

— Я устал от тебя.

— Я сам устал, правда.

Ласточка все время твердила ему, что он не имеет права устраивать самосуд, даже когда человек объективно виновен. А он вечно сопротивлялся ей, называя ее слабой и бесхребетной. Но почему сейчас, даже в ее отсутствие, он не может расправиться с тем, из-за кого у Птиц неоднократно были проблемы. Бульба был слабым звеном для Сокола и объектом слепой ненависти у Ласточки. Именно поэтому она его ни разу не видела со смерти Дрозда. Глухарь бы возгордился Соколом, сказал бы, что тот наконец-то встал на путь истинный и исповедал все свои грехи. Но что если это не путь истинный, а обыкновенная слабость, которой не должно быть места, когда престанет настоящая опасность. Ярость на убийц изжила себя, а на ее место пришла аутоагрессия и нескончаемая вина за растраченное время.

* * *

По святой традиции, заложенной еще давно у Птиц, полагалось после побед и тяжелых дней отдыхать так, чтобы потом пришлось долгие дни нарабатывать упущенное время. В обычные дни это сопровождалось пивом и хорошей музыкой. Но победа над злодеем, который не являлся таковым, должна была отмечаться красиво и душевно. Поэтому Сокол отвез всех Птиц на речку, чтобы те могли насладиться прохладой и пожарить шашлыки, позабыв о проблемах Гнезда. В первую очередь это было необходимо самому Соколу для того, чтобы напомнить себе, что он живой человек, а не бесчувственная машина. О чувствах напоминало визуальное восприятие семьи, которую он собрал собственноручно. Эта семья держится обособленным клином против всей грязи, которая происходит в городе. Птицы были главной гордостью для Сокола и единственной ценностью, о важности которой принято молчать. Сокола тешила мысль, что эти люди рядом с ним и есть то, чего ему не хватало все это время. Они — кусочки мозаики, которые дополняют его сердце и душу. Идея приехать на речку пришла в голову благодаря Сизому, который проговорил об этом весь последний месяц из-за аномальной жары. Сокола и самого посещала эта мысль, но когда она сопровождалась тем, что за ними все еще по пятам кто-то ходит, это не было так уж красочно и беззаботно. Теперь же, когда все закончилось, то он мог позволить себе тишину и спокойствие в компании Птиц.

Сорока, Чиж и Сизый с разбега побежали в речку, чтобы вдоволь наплескаться в прохладной воде. Они были похожи на крохотных воробьев, что моются в свежей луже и радуются тому, что выдалась возможность почистить перышки. Сорока брызгалась во все стороны, из-за чего Чижу в глаза попала вода, и он начал ворчать, отойдя в сторону. Уже вечерело, и поэтому на речке никого, кроме Птиц не было. Это место полностью принадлежало им, пока не надоест. Здесь и сейчас они могли позволить себе быть шумными и счастливыми, ведь пока что все в порядке. Пока Сокол разводил огонь в мангале, Глухарь и Щегол насаживали куски мяса на шампуры. Это не заняло много времени, и после этого Сокол отправил их тоже развеяться, пока он готовит еду. В воду Щегол не хотел, или, возможно, дело было совершенно не в воде, поэтому он принял приглашение Глухаря прогуляться с Плюшей вдоль берега. Собака бежала впереди и прыгала на каждую встречную бабочку или муху, чем забавляла Щегла. Глухарь молчаливо шел рядом и мягко улыбался алому закату.

— Получается, все закончилось? — Щегол посмотрел на Глухаря.

— Нас впереди ждет август и заклятый враг Сокола, а что уж с нами будет потом, мне и воображать не вздумалось, — Глухарь сорвал колосок и зажал его между зубов.

Русло речки заворачивало куда-то за холм, а перед Щеглом и Глухарем предстало поле, что пестрило всевозможными цветами и травами. Заметив такое раздолье, Плюша со всей скорости бросилась прыгать по этому полю, словно олененок, а Глухарь со Щеглом сели на землю, наблюдая за этим. Издалека был слышен визг Сороки и смех Сизого, что эхом разносились по всей местности.

— Почему не с ними? Тебе бы веселить, да беситься, а не со мной тут сидеть, — Глухарь повернулся к Щеглу. — Мне казалось, вы хорошо сблизились.