Птичий глаз

«…Только надо крепче тебя обнять

и потом ладоней не отнимать

сквозь туман и дождь, через сны и сны.

Пред тобой одной я не знал вины…»

Так я понял: ты дочь моя, а не мать. Борис Рыжий.

Целое лето шел судебный процесс по делу Гурова. Сокол даже не заметил, как солнце стало греть слабее, а листья уже пожелтели. Сегодня состоялся суд, и наконец-то вся эта канитель закончилась, и можно хотя бы немного отдохнуть от всего этого кошмара. Из всех людей посадили только Гурова, и Сокол так и не понял, почему, но Красиков убедил его, что это уже победа. Только почему-то радость не появилась, а обида и злоба так и остались гнить внутри. Сокол шел с суда вдоль самой крупной улицы, на которой сегодня был какой-то праздник. Он решил не спрашивать у людей, в честь чего такие гуляния, а представить, что все отмечают суд над Гуровым. Пусть хотя бы на секунду, но он постарается почувствовать то, что чувствует Красиков — победу.

На площади играли музыканты и стояли ларьки с едой. Из-за гула Сокол не мог разобрать слова в песнях и даже не мог услышать собственный голос. Мимо него прошла лошадь, на которой верхом сидел ребенок и радостно улыбался. Это было так необычно — оказаться в городе, не бояться, что тебя увидят, а просто идти и наслаждаться теплыми днями осени. Хоть Сокол и не чувствовал победы над Гуровым, но ему удалось почувствовать долгожданную свободу, которая больше не была ограничена зданием, где они все еще жили с Ласточкой. Сейчас Соколу больше всего хотелось вернуться к ней и обрадовать ее тем, что наконец-то этот кошмар закончен. Он шел по территории какого-то университета, чтобы перейти дорогу по пути к зданию. Но прежде чем он сбежал на другую сторону дороги, его внимание привлекла маленькая девочка. На ней было легкое платье и косынка от солнечных лучей. Девочка стояла на обочине и неотрывно смотрела на машины. Сокол остановился у елей и решил понаблюдать за тем, что она будет делать. Прошло уже несколько минут, и он решил, что девочка просто кого-то ждет. Но тут она внезапно подорвалась с места и побежала прямо под выезжающую с парковки машину. Сокол в ту же секунду кинулся к ней, не понимая, что в голове у этого ребенка. Когда он добежал до девочки, она уже лежала на асфальте, согнувшись пополам от боли.

— Что здесь происходит? — крикнул Сокол на водителя.

— Я… я не знаю, откуда она взялась! — водитель мельтешил вокруг машины. — Да она воровка! Вечно тут отшивается, чтобы ей деньги дали.

— Правда?! — Сокол схватил его за запястье. — Ты сейчас же отвезешь ее в больницу, а я вызову полицию. Ты ребенка сбил, а еще смеешь ее обвинять.

Мужчина, что хотел стоять до последнего на своей невиновности, неожиданно поник и стушевался. Он явно боролся с желанием еще что-то возразить Соколу, но в итоге открыл бумажник и отдал ему деньги.

— Ладно, забирайте! — он сел в машину. — На ваше счастье у моей жены сегодня день рождение и мне попросту некогда с вами возиться!

Сокол не успел крикнуть ему в ответ, как машина с ревом выехала с парковки и умчалась вниз по улице. Он выругался и посмотрел на бумажки в руке. Неужели все так просто? Сделал кому-то больно, дал денег, и все в порядке.

— Спасибо конечно, но это я заработала, — девочка выхватила бумажки из руки Сокола и пошла дальше по парковке. — А ты, если бы с него больше взял, то и чаевые бы получил.

— Так значит ты и правда воровка, — Сокол пошел следом за девочкой.

— А ты думал, что я такая дурочка и буду самоубийство на парковке совершать? — она обернулась на Сокола и похлопала ресницами. — Я тебя сразу заметила, смотрел на меня как маньяк.

— Я не маньяк, — Сокол рассмеялся.

— Тогда пират или бандит. Угадала? — девочка развернулась к нему.

— Сокол, — он протянул ей руку.

— А что не орел? — девочка фыркнула и посмотрела на руку. — Я бы тогда решкой представилась.

Сокол рассмеялся и присел перед девочкой на корточки. Воспоминания накрыли его с головой. Он также язвил Филину, когда тот пытался поговорить с ним. Также пошел на воровство при первой их встрече и был примерно того же возраста. Сокол был бесконечно благодарен Филину, что подарил ему дом и семью. Так может и Сокол сможет для кого-то сделать такой же подарок.

— Ты голодная?

— Пошла бы я воровать деньги, если бы от сыта лопалась?

— Пошли, пообедаешь вместе со мной и моей подругой, — Сокол поднялся на ноги.

— Ты меня в гаражах зарежешь и на органы продашь. Разве не понял, я не дурочка, — девочка вскинула подбородок.

— Не зарежу, — Сокол вскинул руки. — Обещаю. Ты в любой момент сможешь сбежать, я держать не буду.

— Клянись на мизинчиках!

Девочка протянула свой крохотный кулак, на котором оттопырила пятый палец. Сокол долго смотрел на этот жест, стараясь вспомнить, где же он это видел. Но в конце концов, протянул свой мизинец в ответ. И, скрепив их, они заключили клятву.

— Ну, пошли, снегирь.

— Сокол.