Птичий рынок

– Кстати говоря, дружба Тимура и Амура не такая уж и уникальная, – заговорческим полушепотом сообщил нам проводник Дима. – Михаил Пришвин в своих дневниках описал похожую историю. В августе 1931 года в зоопарке за Владивостоком один режиссер задумал снять тигра в момент, когда тот хватает дикую козу, только что пойманную в тайге. – Дима жестом фокусника выудил из сумки сложенный вдвое лист бумаги с напечатанным текстом и зачитал отрывок из записей Пришвина:

“Отлично опытный оператор Мершин, хорошо замаскированный, направляет свой объектив, дает сигнал. Дверца открывается, тигр осторожно выходит, оглядывается, пригибается и делает гигантский прыжок не на козу, а в чащу. Крепкая сетка отлично спружинила, и тигр летит обратно торчмя головой. Он делает скачок в противоположную сторону, и опять то же самое: назад торчмя головой. Ошеломленный неудачей голодный тигр медленно направляется к козе, чем ближе, тем тише… Но он не пригибается, как кошка для прыжка, нет. И коза, видя уже тигра, не бежит, а занимается травой. Тигр подбирается робко к козе и начинает осторожно лизать козе ляжку. Тигр своим грубым языком долизался до мяса, козе стало больно, и она вдруг пикнула, и от этого пика только раз один: пик! – и уссурийский тигр в ужасе бросается, делая скачок в чащу и летя оттуда обратно к козе торчмя головой. Теперь удивленная коза подходит к несчастному…”

Вот тебе раз! Оказалось, что дружба Тимура и Амура – это всего-навсего ремейк.

От парка тигров мы переместились к парку копытных, где на одной огромной территории бесконфликтно соседствуют северный олень, кабарги, самка изюбря, косули и пятнистые олени, прозванные за красоту китайцами “хуа-лу”, что означает “Олень-цветок”. Самец пятнистого оленя на приветствие “Олень, добрый день!” почтительно склонил перед нами голову, увенчанную ветвистыми пантами.

– Просьба не путать с понтами, – попросил Дима, – потому что понты – это дешевая показуха, а панты – это рога молодого оленя, наполненные кровью и покрытые тонкой кожей с короткой мягкой шерстью. Понты пацаны на районе бросают, а олени свои панты в конце зимы сбрасывают.

Все звери в парке копытных оказались страшными попрошайками. Тонконогие косули и красно-рыжие олени, которые в естественной среде пугаются любого шороха, наперегонки кинулись к нам, как только увидели, что экскурсовод раздал каждому по горстке комбикорма. Мокрыми теплыми носами эти грациозные создания тыкались в наши ладони и с удовольствием подбирали шершавыми губами угощение. Только маленькая гордая саблезубая кабарга, притаившаяся на скалистом склоне, не польстилась на наши подачки да еще огромных размеров самка изюбря по имени Бусинка. Бусинка дремала в тени высокого дерева и на окрики нашего проводника не отзывалась. Когда тот кинул ей морковку, Бусинка лишь лениво проследила взглядом дугообразную траекторию ее полета, но с места не сдвинулась.

– Какая гордая! – восхитился я.

– Не гордая, а сытая! Вы на сегодняшний день двенадцатая по счету группа. Она просто уже наелась!

Покинув парк копытных, мы очутились во владениях дальневосточных леопардов. Леопардов здесь двое. Мальчик и девочка. Великоросс и Рона. Пара получилась интернациональной, поскольку Великоросс – чистокровный чех, прибывший в приморский сафари-парк из Праги. А Рона – натуральная хохлушка – доставлена из украинского города Николаевск. Такой вот мезальянс. Брак их можно смело назвать гостевым и независимым, поскольку проживают молодожены в разных вольерах.

– Кто знает, как правильно называют самок леопарда? – поинтересовался наш проводник Дима.

Мы начали гадать.

– Леопардиха!

– Леопардица!

– Леопардочка!

Дима выдержал театральную паузу и торжественно произнес:

– Леопардесса!

Вот тебе и самка леопарда. С таким названием впору леопарда именовать самцом леопардессы, а никак не наоборот!