Птичий рынок

От леопардов всё по тем же подвесным мосткам мы переместились к парку бурых медведей, расположенному на крутом каменистом склоне. Сложив руки рупором, наш проводник закричал: “Маша! Миша! Ням-ням!” Магическое “ням-ням” сработало безотказно – пара пушистых медвежат кубарем скатились к нам по склону, за что тут же получили по куску белого хлеба. Хлебный мякиш моментально исчез в медвежьих пастях, как будто эту парочку неделю морили голодом. Но, разумеется, ни о каком голоде не было и речи. Ежедневный рацион косолапых поражал разнообразием (вареная рыба, каша с сухофруктами, тыква) и вызывал желание напроситься на пару месяцев к ним в вольер третьим, чтобы немного подкормиться на зоопарковых харчах.

Показали нам и ушастую сову по имени Яшка. Похожую я видел на Куршской косе во время экскурсии по орнитологической станции. То, что нам представляется ушами, на самом деле не уши, а перья – для заманивания партнера с целью последующего его охмурения. Уши, конечно, тоже имеются, они спрятаны в перьях. Путешествует эта сова только один раз в жизни, в отличие от других птиц, которые мотаются в Египет, Марокко и Алжир каждую осень. Вот живет сова двадцать лет, а слетает в Европу один раз, пока молодая. С возрастом становится ленивой и никуда не летит.

На Куршской косе ушастых сов специально заманивают в ловушку, чтобы побольше их окольцевать. Как заманивают? В хорошую лунную ночь орнитолог прячется под сосной и достает научный прибор для заманивания сов, который представляет собой игрушечную мышку-пищалку. Три-четыре часа пищит, и совы, думая, что нападают на какую-нибудь полевку, попадают в ловушку. При этом в детских книжках пишут – мудрая сова, мудрая сова… Да какая же она мудрая! Наивная и доверчивая – любой резиновой игрушкой обмануть можно. То ли дело серая ворона. Вот кто профессор среди птиц! Бросьте вороне грецкий орех. Думаете, она его клювом решит колоть? Дудки! Клюв слабый, дураков нет. Она этот орех подбросит под колесо машины. Машина тронется с места и раздавит орех, а ворона подлетит и соберет клювом раздавленное зернышко. Вот это интеллект! А у всех остальных – инстинкты.

Экскурсия по сафари-парку завершилась у ворот, которые были завешаны окостенелыми оленьими рогами.

– С рогами можно сфотографироваться! – предупредил Дима и добавил: – Если есть желающие, можно даже примерить!

Женская часть нашей группы с энтузиазмом откликнулась на предложение сфотографироваться с рогами, а мужчины смущенно топтались в сторонке и инициативу проявлять явно не собирались.

Эвакуатор приехал за нашей машиной аккурат к концу экскурсии. Уходили мы из сафари-парка довольные, счастливые и под завязку надышавшиеся фитонцидами. В сумке побрякивали магниты и брелоки из местной сувенирной лавки. Вдогонку неслось напутствие проводника Димы: “Если хотите что-то узнать о природе – читайте Пришвина!” Сумасбродная мамаша продолжала тормошить свое чадо:

– Толик, кто тебе понравился больше всех – тигр, медведь или леопард?!

Толстощекий мальчуган, поглядывая на свою ладошку, отвечал:

– Больше всего – божья коровка.

Олег Филимонов Молитвенный удав

У нас в доме кого только нет – всякой твари по паре, как в Ноевом ковчеге, хотя встречаются и одинокие души, особенно женского пола, и это легко понять, учитывая высокую кривую смертности среди мужской половины носителей русского языка. Феминизация, называется процесс, когда речь захватывают женщины. Например, во втором подъезде у нас с незапамятных времен живет одинокая соседка преклонных лет, читающая по ночам молитвы так громко, что слышно в каждой квартире, примыкающей к ее однушке – сверху и снизу и со всех сторон.

Жильцы нашего дома по-разному относятся к этим всенощным бдениям. Кого-то убаюкивает монотонное “господи, помилуй” из-за решетки вентиляции. Кого-то бодрит. Очень радуются затраханные кредитами бюджетники, которые сами не успевают позаботиться о спасении души, но тоже хотят жить после смерти. Для них соседкины речитативы – мед в уши, бальзам на сердце и ангельский рок-н-ролл.

А других, наоборот, корежит. Сильно страдают люди с нечистой совестью, всякие нервные либералы, которые ругают бедную женщину “фанатичкой”, бьются об стену в припадке бессонной истерики и утверждают, что жить “в этой стране” стало невозможно.

Но усердная молитвенница презирает внешние раздражители и всегда без запинки отчитывает тысячи просьб о своем помиловании. Под утро она затихает, умирая для мира до следующей ночи.

Ее персональные данные никому в нашем доме не известны. Любопытные женщины из второго подъезда регулярно сканируют амбразуру почтового ящика отшельницы, но за годы слежки сумели разжиться только жалкими крохами информации. Фамилия да инициалы – Шмидт Е.Е. – вот и весь улов. Много ли узнаешь о человеке из жировок за квартиру и газ? В ящике “Для писем и газет”, по старинке висящем на двери в квартиру Шмидт, никогда не бывает ни того, ни другого. Никакой пищи для размышлений. Ноль калорий.