Птица. Каньон дождей

Вроде бы должна быть радость от того, что все складывается как нельзя лучше. Вроде бы Лиса должна просто плясать от счастья, подпрыгивать на снегу, улыбаться пробивающимся сквозь облака солнечным лучам, дергать кончики кипарисовых веток точно так, как это совсем недавно делал мальчик Марк. Потому что удача — вот она, рядом. Идет, смеется и подмигивает своими изурудно-зелеными, как витражи Такнааса, глазами, слепит солнечными лучами и поскрипывает снежком под ботинками.

Но на душе у Лисы появилась совсем непонятная тяжесть. Улеглась ленивой кошкой, и не хотелось ни улыбаться, ни прыгать. Что происходит? Что на самом деле случилось? Все ведь нормально, все получается так, как надо. И даже возможность вернуться в Такнаас у нее есть.

Но здравый рассудок бессердечно и четко нашептывал Лисе, что после предательства не будет уже никаких приглашений от Галиена пожить в Суэеме. "Вы странные и непонятные, вы предаете тех, кто вам помогает и желает добра" — скажет он.

А что делать? Ну, что делать Лисе? Рассказать все, как есть? Что братья находятся в тюрьме, что Игмаген, который Праведный Отец, вовсе не думает отдавать карту. Что у него какие-то свои планы и на карту и на библиотекаря? Что это ловушка, западня, и Лиса это чувствует очень хорошо? Тогда Галиен не поедет в Нижнее королевство, а братья отправятся с караваном на Свободные Побережья. Мир рухнет, и Лиса уже ничем не сможет помочь своим братьям.

Нет, этого допустить никак нельзя, потому библиотекарь обязательно должен быть у Костяного брода. Лиса выполнит свою задачу, во что бы то ни стало. Только почему так щемит сердце и щиплет глаза? Она что, собралась плакать прямо сейчас, когда топает рядом с Галиеном и слушает его рассказы о Такнаасе? Не бывать этому! Рыдать Лиса не станет. Это жизнь, и выживают в ней те, кто сильнее и сообразительнее.

И Лиса выживет, и братья ее тоже выживут. Других вариантов не будет.

Грустные мысли развеялись, когда быстрая ладья понеслась по ровному мосту, и внизу замелькали крыши и верхушки деревьев. Теперь Лиса и Галь съезжали вниз, и так скоро, что в ушах весело свистел ветер, когда Лиса высовывала голову в открытое окошко.

— А вот там что? — спросила она, показывая пальцем на далекую синюю гладь, блеснувшую среди зеленых кипарисовых и сосновых верхушек.

— Это озеро Ганул. Там как раз стоят ветряки — специальные устройства, что ловят силу ветра и превращают ее в вечные огни. Это я так стараюсь говорить понятно для тебя. А вообще это электрические ветряки, вырабатывающие электроэнергию. Вот так это называется правильно.

— И как ты только выговариваешь такие слова? Я ни в жизнь это не повторю.

— Повторишь, вот увидишь. А еще дальше, за озером город Маас-Туг, тоже крепость. Тут рядом три пограничных города-крепости. Такнаас, Маас-Туг и Келаэс-Нэн. Раньше это было южным оплотом от баймов.

— А сейчас?

— А сейчас мы с баймами не воюем. Но крепости все равно хорошо охраняются. Рядом с нами теперь два королевства, и вы вовсе не спокойные и дружелюбные соседи.

— А у нас говорят, что суэмцы — любимцы богов, и что вы живете вечно и никогда не умираете.

— Да? Рассказывают такие сказки детям?

— Ну, да. Кто умеет хорошо рассказывать. Не всякий же способен рассказать историю так, что его захотят слушать. Мама у меня не очень хорошо рассказывала, а вот отце умел. Мы с мамой слушали его по вечерам. Давненько это было…

— И что отец рассказывал вам?

— Много всякого. Про Гзмарданума рассказывал, про проклятую Дверь.

— А про Создателя что-нибудь рассказывал?

Лиса неопределенно дернула плечом. Не признаваться же, что отец всегда поклонялся духам Днагао, не пропускал ни одной службы и всегда исправно приносил жертвы. Галиен опять скажет, что не понимает их, что все жители королевства странные и не понятные. Лучше не врать, а то мало ли…

— Создатель — это Тот, Кто создал Суэму и наполнил ее вечной энергией-жизнью. Он и есть Источник энергии, и без него жизнь заканчивается слишком быстро. Мы живем долго, мой отец до сих пор жив, и ему около двухсот лет. Мой дед тоже жив, ему почти триста. И прадед живет где-то на севере, в далекой деревне. Прадеду триста пятьдесят лет. И прабабка жива. Я знаю весь свой род, всех своих предков.

— Триста пятьдесят лет? — осторожно переспросила Лиса, не отводя взгляда от проплывающих внизу красных и зеленых крыш. — Разве к этому времени не надоедает жизнь, и не хочется умереть?

— Странный вопрос. Как жизнь может надоесть? Жизнь всегда интересна, в ней много всего яркого и необычного. Есть любимое дело, есть любимые люди, любимая земля. Это круговорот жизни, неизменный и постоянный, и каждый из нас находиться на своем месте и делает свой вклад в этот круговорот. Рождаются новые дети, которые совершат новые события и принесут с собой новую любовь и новое творчество. Рождает каждый год земля, делясь со всем нами своей энергией. И это каждый раз по-новому, каждый раз сильно и прекрасно. Это никогда не может надоесть.