Птица. Каньон дождей

— Вместе — это только с тобой, о Лисе и мальчиках и речи быть не может. Вряд ли. — Саен мотнул головой. — Битва будет не против людей — с этими не сложно справится. Битва будет против духов Днагао — Невидимых — так их называют в Верхних Королевствах. А против этих люди не могут устоять.

На какое-то время в хижине наступила тишина. Помалкивала Лиса, сжимали губы, сидя у самой печи, близнецы. Еле слышно сопел Дагур.

Вот теперь все стало ясно и понятно. И эту ясность с безжалостной точностью утвердил Саен, заговорив так резко, словно он не слова произносил, а ударял молотом в нагретый металл заготовки.

— Игмаген собирает силы. Ему нужны силы мудрых, и сила Моуг-Дгана — Птицы. Потому что Птица тоже обладает способностями. И все это он надеется получить отнюдь не в мирных целях. Не потому, что желает мира и покоя. Вовсе нет. Он желает обрести мощь, чтобы развязать войну против Суэмы. И у него это очень даже хорошо может получиться. Если только…

— Если только что? — спросил Галиен.

— Если только я не помешаю ему.

Глава 28

Библиотекарь Галиен выглядел, как настоящий суэмец. Слегка миндалевидные серые глаза, удлиненный овал лица, ровный нос и красиво очерченные губы.

Он отличался от Саена, как изящная статуэтка из слоновой кости отличается от грубоватой фигуры, вырезанной из дерева. Саен тоже был красив, но его глаза временами пугали, а высокие скулы говорили о скрытой силе, с которой совладать невозможно.

Галиен был добродушным и мягким — Саен презрительным и злым. Они оба служили Создателю, но каждый представлял это по-своему. Галь говорил о милосердии к людям, Саен лишь хмыкал, поднимал брови и вообще ничего не говорил. Но Птица слишком хорошо понимала — что он думает.

А Лиса все больше помалкивала, и ни на шаг не отходила от суэмца. И большие глаза ее озарялись таким ясным и таким счастливым светом, что Птица ни минуты не сомневалась. Это то, что называется у суэмцев любовью. Лиса любит Галиена.

Как у нее это получается — оставалось непонятным.

Да и Галиен, несмотря на тревогу о карте и о Суэме, несмотря на слабость и боль от раны, думал все больше о Лисе. И его радость казалась золотым ручьем, что спешит весенним теплым днем с холма.

И Птица терялась в чужих чувствах, сравнивала с собой и недоумевала. У суэмцев все по-другому, все непонятно, все странно.

Хижина, в которой они устроились, была совсем небольшой, потому Саен в тот же день срубил сосну, очистил ее от коры, кое-как обтесал и сделал некоторое подобие лавки. Пристроил недалеко от печи и пояснил, что тут буду спать он и Птица. А мальчишки устроятся на тех двух скамейках, что уже есть.

— Ну, а Галиен подвинется и пустит к себе Лису. Вот так и заночуем. Эту ночь еще проведем вместе, а завтра, скорее всего, я и Птица двинемся в путь.

Какое-то время снова говорили о карте, о магах, о песках Зуммы. Птице эти разговоры наскучили. В котелке варился пойманный Саеном заяц (и Птица знала, как легко у него получается ловить зверей). Огонь ласково потрескивал, и хотелось выкинуть из головы и Нижнее Королевство и всех его магов. Как теперь ей понятны слова Саена о том, что он ненавидит эти места.

Птица и сама уже прониклась ненавистью и раздражением, и временами ей приходили в голову мысли о драконах. Парочка надхегов заставила бы здешних рыцарей трепетать…

Солнце опустилось за деревья, расползлись сумерки, опуская хижину в темнющий мрак, хотя не было еще и четырех часов после полудня. Зимой темнеет рано, тут ничего нельзя поделать.

Птица разлила по мисочкам готовую мясную похлебку, приправленную луком и чесноком, повесила на крюк посудину для чая и пригласила всех к столу.

— Горячая еда сейчас очень кстати, — заметил Саен, усаживаясь на лавке.

— А что будет, когда ты убьешь Игмагена? — вдруг спросил Дайн.

Он положил локти на стол, повернул лохматую голову к Саену и его коричневые глаза едко блеснули недоверием.

— Ничего. Вернусь в Каньон.

— Заберешь Птицу и уедешь? А тут по-прежнему будут править железные рыцари? И по-прежнему будут все поклоняться твоей статуе в храмах и будут молиться тебе? В Каньоне у вас хорошая жизнь, только ты мог бы все изменить тут, в Королевстве.

— И как бы он это сделал? — спросил из своего угла Галиен.

— Что ты там напридумывал, Дайн? — взвилась Лиса, но ладонь суэмца опустилась на ее плечо, и девчонка успокоилась.

Птица уже поняла, о чем пойдет разговор, и интерес у нее пропал. Ее уже не так сильно впечатляла мысль, что Саен — и есть тот самый могущественный Моуг-Дган, который защитил Королевство от баймов. Она и сама была Моуг-Дганом и прекрасно знала — насколько это тяжело — нести за кого-то ответственность. Саен был прав, лучше во все это не вмешиваться. Лучше остаться в стороне. Вернуться в уютный дом, к любимому садику, к бурлящей реке и выкинуть из головы здешние деревни, города и здешних Праведных Отцов — дери их всех зменграхи!

— А что я, по-твоему, должен сделать? — сдержанно спросил Саен и отправил в рот полную ложку похлебки.