Птица малая

– Вы должны позволить нам помогать вам. Даже ваш Иисус рекомендовал заботиться о больных и немощных. Для нас это мицва.

– Допивай бульон, – приказала Энн, вторгаясь в его размышления. – Доктор велел.

– Допивать этот суп! Ты слишком резка со мной, стариком, – вознегодовал он, но тем не менее взял кружку в обе исхудавшие ладони и заставил себя, пусть и не без труда, допить весь отвар. После чего скривился, что было несколько излишне, если учесть, как он выглядел, не делая никаких гримас. – У всего теперь металлический вкус.

– Знаю, но протеины идут тебе на пользу. – Энн положила руку на запястье и коротко пожала.

Она испробовала все, на что была способна. Едва не уморила его антипаразитарными средствами. Посадила на полностью земную диету из запасов посадочного катера. Поила его исключительно кипяченой дождевой водой, пропустив ее через все фильтры и подвергнув тщательной химической обработке. Потом она перестала давать Д. У. химические препараты, решив, что, быть может, хуже ему становится именно от них. Два или три раза ей уже начинало казаться, что они одолели эту проклятую чертовщину, какую бы природу она ни имела. Д. У. начинал набирать вес, на лицо его возвращались краски, прибавлялось энергии, и каждый раз все срывалось.

Кроме него пострадавших не было. И посему, конечно, они возвращались к той мысли, что он подхватил эту заразу еще на Земле. Однако перед отправлением все члены экипажа были пропущены через весьма мелкое медицинское сито, и поставленный Д. У. Ярброу диагноз гласил, что он так и пышет здоровьем, силен, как поджарый, пусть и немолодой спортивный конь. Быть может, сказался какой-то незамеченный дефект физиологии, и его организм отравляло нечто такое, что обычно из него извергалось, или развивался в неправильном направлении какой-нибудь ферментативный процесс.

– Не скажу, что мне больно, Энни, – однажды сказал он. – По большей части я просто ощущаю усталость.

– Если бы ты на самом деле любил меня, то давно бы выздоровел, старый черт. Ненавижу пациентов, которые не дают своим докторам покрасоваться, выставиться всемогущественными перед самими собой. Это очень грубо с их стороны.

Он сразу распознал иронию.

– Люди смертны. И мы с тобой знаем, что есть много худшие способы уйти.

Энн отвернулась, торопливо заморгала, резко глотнула воздух, овладела собой. И заговорила уже твердым и раздраженным тоном:

– Возмущает меня не факт и не метод, но момент.

Д. У., вздрогнув, вернулся к настоящему, гадая, не заснул ли.

– Пошли, – сказал он, соскальзывая по креслу и остановившись на его краю, прежде чем встать. – Пройдемся. Вымещу неудовольствие на глине.

– Правильно. – Энн прихлопнула руками по бедрам и поднялась на ноги, постаравшись стряхнуть заботы. – Разомни кости, вдохни в них жизнь.

Шли они не спеша, разговаривали мало, шли вдоль края ущелья в сторону южных гор. Скорость задавал Д. У. Энн внимательно приглядывала за ним, заботясь о том, чтобы они не ушли слишком далеко, так как Д. У. придется возвращаться домой. Обычно она могла рассчитывать на то, что кто-нибудь донесет его домой, однако люди остались одни в Кашане впервые после катастрофы с посадочным катером. Руна где-то собирали цветы под названием анукар.

Джордж, Марк и Джимми наконец-то отправились вместе с Супаари в город Гайжур. То есть никто вокруг не мог помочь ей, кроме Софии, беременной и страдающей от токсикоза, и погруженного в сон Эмилио. Большую часть ночи он провел в обществе Д. У., которому опять было плохо.

К удивлению Энн и своему собственному, Д. У. одолел весь путь. Они дошли даже до своего любимого местечка на краю обрыва, уютного и ровного, откуда открывался великолепный вид на ущелье и западный горизонт.

– Если я сяду, скажи, сможешь ли ты снова поднять на ноги мою ветхую задницу? – спросил Д. У.

– Применим рычаг, мой дорогой. Если ты упрешься пятками, я сумею поднять тебя на ноги.

Она подала ему руку и, отклонившись назад, помогла опуститься на землю, после чего села рядом с ним. Они помолчали немного, пока он старался отдышаться.

– Когда я уйду… – начал он. Энн было открыла рот, однако он взглядом остановил ее. – Так вот, когда я уйду… Не думаю, что протяну больше трех-четырех дней. Отцом-настоятелем де-факто станет Марк Робишо. Я не могу произвести такое назначение, однако до того, как из Рима придет согласие, пройдет никак не менее девяти лет. – Он умолк и по привычке пошарил рукой по земле в поисках камешков, однако он уже давно побросал все мелкие камни в ущелье, посему он оставил это занятие и сложил руки на коленях. – А теперь слушай. Марк – хороший человек, но он не лидер, Энн. A Эмилио подчас удивляет меня, однако в основном пребывает в собственном мире. Ни от того, ни от другого не будет толка во время кризиса…

– Ну, положим, у них всегда был ты или другой начальник, на которого можно было положиться. Быть может, кто-то из них дорастет до ситуации.