Птица над городом

— Сереж, мне нужна помощь. Прямо сейчас. И это касается моего крестника. Ну, того пацана, которого мы с Машкой нашли.

— Ты знаешь, что с ним?

— Я его только что видела.

— Где ты?

Я взглянула вокруг, соображая, куда меня занесло.

— Через пять минут буду в «Чердаке», годится?

— Хорошо. Я сейчас в Удельном, подождешь меня?

— Конечно. До встречи. — Я протянула телефон очкастому юноше. — Спасибо.

Оборачиваться у них на глазах я не стала, зашла за другой «домик Карлсона». Кажется, они видели вспышку, но, знаете ли, не тот был случай и не то настроение, чтобы соблюдать китайские церемонии. Уже в полете меня догнал яростный девичий вопль:

— Ты мне говорил, что с одного косяка ничего не будет!..

Глава 18

Ворон к ворону летит,

Ворон ворону кричит:
«Ворон! где б нам отобедать?»

А.С.Пушкин

Многие московские крыши обнесены балюстрадой или хотя бы заборчиком. Это эстетично и безопасно, и нет в этом ничего странного. Цветники на крышах — не дикие самосевки, а ухоженные клумбы, сияющие всей своей красой до первого снега — явление пока еще редкое, но тоже не уникальное, проверяющим инстанциям бывает довольно документа о проделанных работах по гидроизоляции и водостокам. Кого-то могло бы удивить наличие передвижной барной стойки, кофейного автомата, холодильника, корыта с горячим песком и обширного тента, — но к визиту официальных лиц все это убирают на чердак: по документам кафе в этом здании больше не работает. В обычное время люки, ведущие на крышу с чердака, заперты. Правда, почему-то снаружи, то есть сверху. Ну а то, что к дому часто подлетают разные птицы и садятся на эту крышу, а потом улетают — это вообще мало кто замечает. Внимание орнитолога привлек бы тот факт, что среди этих птиц попадаются чайки, утки и соколы, а то и фазан, если кто из посетителей совсем не в себе… но если честно, все ученые, которые работают с московской орнитофауной, рано или поздно про нас узнают. А остальным людям плевать. Кто исчислит пути птицы в небе?

Не знаю, кто исчислит, но точно не налоговая инспекция. Одно время у владельца «Перелетного Чердака» имелась бумажка с непроизносимым словом «ПБОЮЛ», но это было давно. Настал момент, когда юридические трудности показались ему слишком уж трудными (подозреваю, он просто не смог разобраться, кому и сколько должен в неофициальной раскладке), и любимая кофейня московских летучих оборотней ушла на дно. Точнее, вот именно, в небо.

«Перелетный Чердак» зовется перелетным потому, что у него два адреса, основной и запасной. И второй запасной после запасного, и… да что говорить, любой из наших, кто арендует здание с плоской крышей, птица он или зверь — любой почтет за честь приютить Кукустра! Бывает так, что на кафе без лицензии в контролирующие органы приходит стук (стучат в основном дамы, имеющие что-то против Саньки, — и невдомек дурам, что ПЧ, независимо от морального облика его хозяина, есть культурная ценность и достояние всей московской диаспоры!). Тогда «Чердак» перелетает. Санька хвастается, что все его имущество легко влезает в грузовой вертолет. Может, конечно, и врет, — кто ему даст тот вертолет, — в любом случае мне нравится воображать процедуру переезда.

Кто делал дизайн кофейни — не знаю, но получилось здорово. Здесь бывает холодно, но не бывает мокро: от дождя укрывает армированный пластиковый купол, не совсем прозрачный, а золотисто-коричневый, превращающий и солнечный, и пасмурный день в сумерки параллельного мира. А от ветра вместо стен защищают вертикально поставленные двойные оконные рамы старого образца. Между стеклами художественно насыпан «культурный слой» — песок, как будто нанесенный водами всемирного потопа, а в нем — пластмассовая шариковая ручка из двух половинок, синей и белой, чудом уцелевшая серебряная елочная шишка, черные от окиси алюминиевые ложки, скомканный бумажный рубль, кинолента от домашнего проектора… выше — чистая промоина там, где верхние наслоения легли на огромную логарифмическую линейку, а над ней прозрачная коробочка аудиокассеты с коричневым мотком ленты внутри, и массивные позолоченные клипсы под скифское золото, и флакон из-под литовских духов, и россыпь монет с невероятным номиналом, и жетон изумрудного цвета, и сломанная расческа, и черный пластиковый конвертик с дыркой посредине — это, дорогие дети, первый общедоступный носитель информации, пятидюймовая дискета… С такими стенами никаких картин не надо.

А кроме них нашу кофейню украшают живые цветы на клумбах — сейчас это настурции, те самые, которые на закате вспыхивают собственным внутренним оранжевым светом и на чьих листьях вода превращается в стеклянные шарики. И еще огромные коряги, очищенные от коры, высветленные ветром и водой до цвета тусклого серебра. Несколько особенно ветвистых коряг положены вдоль балюстрады — не иначе затем, чтобы посетители в человеческом Облике не могли там ходить и не засветились с улицы. А прибывающим птицам, наоборот, удобно. У меня самой дома есть коряга возле компьютера.