Птица не упадет

Разбуженная шумом и суматохой, пришла Руфь Кортни, в длинном халате, все еще в ночном чепце, завязанном под подбородком.

— Милостивый Боже! — Она посмотрела на Хобди. — У него сломана рука и, наверно, челюсть.

— Как это произошло? — спросил Шон.

— Я ударил его, — объяснил Марк, и Шон долго молчал, глядя на него, прежде чем заговорил снова.

— Думаю, тебе лучше все рассказать. С самого начала, — сказал он.

Пока Руфь Кортни неслышно занималась лицом Хобди, Марк начал объяснять.

— Его зовут Хобди. Он работает на Дирка Кортни, работает уже много лет. Он его правая рука.

— Конечно, — кивнул Шон. — Мне следовало бы узнать его. Все из-за разбитого лица. Я видел его раньше.

Марк начал быстро рассказывать все, что знал об этом человеке, начиная со своей первой встречи с ним на заброшенной ферме в Андерсленде.

— Он сказал тогда, что работает на Дирка Кортни? — спросил Шон.

— На «Ледибургскую сахарную компанию», — уточнил Марк, и Шон кивнул спадающей на грудь белой бородой.

— Продолжай.

Марк повторил рассказ Пунгуше о смерти старика, о том, как три человека вместе пришли в долину, как молчун выстрелил в старика и ждал, пока тот умрет, и как они похоронили его в ничем не отмеченной могиле.

Но Шон покачал головой, нахмурившись, а Хобди на диване зашевелился и попытался сесть. Он с трудом говорил, и разбитые, распухшие губы искажали его слова.

— Это все ложь проклятого ниггера. Я впервые оказался у Ворот Чаки три дня назад.

Когда Шон Кортни повернулся к Марку, на его худом лице ясно читалась тревога.

— Ты говоришь, что ударил этого человека, что ты его изувечил. Как это случилось?

— Когда он пришел в долину, Пунгуше узнал в нем того, кто убил Джона Андерса. Я выманил его из лагеря, мы с Пунгуше поймали его и привезли сюда.

— После того как едва не убили? — тяжело спросил Шон и не стал ждать ответа. — Мой мальчик, думаю, ты поставил себя в очень сложное положение. Не вижу никаких доказательств твоим утверждениям, таких доказательств, которые убедили бы суд, а с другой стороны, ты напал на человека, причинил ему серьезный физический ущерб и, наконец, похитил его.

— О, доказательство у меня есть, — перебил Марк.

— Какое? — мрачно спросил Шон.

Человек на диване повернул к Шону избитое лицо и уверенно заговорил:

— Он проклятый лжец. Это все поклеп.

— Тише! — Шон знаком велел ему молчать и снова посмотрел на Марка.

— Доказательство? — спросил он.

— Моим доказательством будет то, что Дирк Кортни убьет этого человека или прикажет его убить, как только мы его отпустим.

Все ошеломленно смотрели на Марка, а он серьезно продолжил:

— Мы все знаем, как действует Дирк Кортни. Он уничтожает все, что встает у него на пути или становится для него опасным.

Хобди смотрел на него, и его взгляд больше не был спокойным. Изуродованные губы слегка дрожали и приоткрывались, показывая темные ямы на месте недостающих зубов.

— Совсем не обязательно, чтобы этот человек во всем сознался нам. То, что он был здесь, в этом доме, говорил с генералом и со мной в стане врагов Дирка Кортни, тот факт, что на его лице следы «уговоров», — всего этого Дирку Кортни будет достаточно. Хватит одного телефонного звонка. Что-нибудь такое, — Марк помолчал, потом продолжил: — «Хобди был у нас, сознался в убийстве Джона Андерса». Потом мы отвезем Хобди в город и там отпустим. Дирк Кортни убьет его, но на этот раз мы будем начеку. На этот раз мы сможем доказать его участие в убийстве.

— Будь ты проклят! — рявкнул Хобди, с трудом садясь. — Это ложь! Я ни в чем не признался.

— Скажи это Дирку Кортни. Может, он тебе и поверит, — спокойно сказал Марк. — С другой стороны, если ты дашь показания и признаешься, тебя будут защищать генерал и закон, вся сила закона, и тогда мы тебя не отпустим.

Хобди дико осмотрелся, словно искал чудесного пути к спасению, а Марк безжалостно продолжал:

— Ты знаешь Дирка Кортни лучше всех нас, верно, Хобди? Знаешь, как работает его мозг. Думаешь, он станет рисковать и поверит, что ты не признался? Насколько полезным ты станешь для него в будущем? Можешь ты верить в его милосердие, когда на тебя пала тень сомнения? Если ты подумаешь, то поймешь, что единственная возможность спастись — если Дирк Кортни сядет в тюрьму или запляшет в петле.

Хобди сердито посмотрел на него.

— Сволочь! — прошипел он разбитыми губами, и, словно из него вытащили пробку, полилась грязь: злобная брань, бессмысленные слова, поток непристойностей — все это повторялось снова и снова, а глазах Хобди пылала беспомощная ненависть.

Марк встал и покрутил ручку телефона на столе генерала.

— Станция? — сказал он в микрофон. — Пожалуйста, соедините меня с резиденцией мистера Дирка Кортни.

— Нет! — прохрипел Хобди. — Не надо!

Теперь ненависть сменилась ужасом, и его лицо словно обвалилось вокруг разбитого носа и губ.

Марк не сделал попытки послушаться его, и все в комнате ясно услышали щелчок соединения, а потом голос, искаженный проводами и расстоянием:

— Резиденция его превосходительства заместителя министра земледелия мистера Дирка Кортни.