Птица-пересмешник

— О, Антуан! — воскликнула мама. — Это будет чудесно!

Антуан повернулся к ней.

— Да-да, это будет чудесно, и вы, моя дорогая Луэлла, я хотел сказать Люси… Люсинда… то есть… — Он сбился и топнул ногой. — Черт возьми, черт возьми, черт возьми!

Мама рассмеялась.

— Проклятье, проклятье, проклятье, — твердил Антуан. — Я так готовился к этой сцене, и надо же — осрамился.

— До этой минуты ты прекрасно играл свою роль, — успокоила его мама. — И все равно ведь мы собирались им рассказать.

— Что рассказать? — уставилась Марго на маму.

— Что они нас просто разыгрывали, — пробурчал Ларри.

— Разыгрывали? — спросил Лесли. — Ты хочешь сказать, она вовсе не выходит замуж за Антуана?

— Нет, милый, не выхожу, — сказала мама. — Я очень рассердилась на вас из-за вашего поведения, очень. В конце концов, если я ваша мать, это еще не значит, что вы вправе вмешиваться в мои дела. Сказала об этом Антуану, спросила, не слишком ли я строга, но он согласился со мной. Тогда мы придумали эту затею, чтобы немного проучить вас.

— В жизни не слышал ничего более коварного и аморального, — негодующе произнес Ларри. — Заставить нас так страдать при мысли о том, что теперь готовить для нас будет Лугареция.

— Да уж, — укоризненно подхватил Лесли. — Могли бы подумать о нас, мы так тревожились.

— Да, тревожились, — согласилась Марго. — Мы ведь прочили тебе в мужья не какого-нибудь первого попавшегося старика.

— Или Антуана, — добавил Ларри.

— А ведь Антуан отлично играл свою роль, так великолепно, что я сама начала проникаться к нему неприязнью, — сообщила мама.

— Для меня это высшая похвала, — отозвался Антуан.

— Все равно, — сказала Марго, — вы поступили ужасно — держать нас в таком напряжении. Теперь, мама, ты просто обязана обещать нам, что не выйдешь замуж без нашего согласия.

— Я вовсе не против оставаться незамужней, — ответила мама. — К тому же все равно было бы очень трудно найти человека, который сравнился бы с вашим отцом. И даже если бы такой нашелся, боюсь, он не стал бы просить моей руки.

— Почему? — подозрительно осведомилась Марго.

— А потому, дорогая, что какой же человек в здравом уме пожелал бы заполучить четверку таких детей, как вы?

Глава пятая Людвиг

Англичане упорно твердят, что у немцев нет чувства юмора. Я всегда считал это поспешным, стало быть, неверным обобщением. Ограниченный опыт общения с немцами не давал мне повода относить их в разряд чертовских весельчаков, но поскольку мне в основном доводилось обсуждать зубы мудрости шимпанзе или вросшие ногти слона с каким-нибудь директором немецкого зоопарка, нетрудно понять, почему юмор обходил нас стороной. Тем не менее мне казалось, что где-нибудь должен все-таки таиться немец, обладающий чувством юмора, как вам всегда кажется, что где-то в Англии должна скрываться гостиница, где умеют прилично готовить. Просто немцам постепенно сумели внушить, что они лишены чувства юмора, говорил я себе, приумножив тем самым число их комплексов, однако немцы помоложе, возмущенные наветами, должны были, опираясь на свою потрясающую техническую сноровку, смастерить некое подобие юмористического чувства. А потому, буде мои пути каким-то образом скрестятся с путями такого немца (предпочтительно немки), я был готов вести себя с ним (с ней) предельно чутко и заверить его (или ее), что никогда не верил подлым клеветникам. И как бывает всегда, когда даешь себе подобного рода альтруистические клятвы, случай сдержать слово представился раньше, чем я ожидал.

У меня крепко что-то не заладилось в семье, и поскольку дома возникла атмосфера, не очень-то благоприятствующая творчеству, я собрал вещички и отправился в Борнмут на южном побережье Англии, где жил какое-то время в молодости. Сезон был не курортный, а потому вероятность того, что мне там будут докучать какие-нибудь нудные типы, была невелика. Действительно, большую часть времени, кроме меня, там вообще никто не гостил. Странное чувство испытываешь, оказавшись единственным постояльцем большой гостиницы, как будто ты последний пассажир на борту «Титаника». Здесь-то я и познакомился с замечательным человеком по имени Людвиг, который если и не помог мне вновь обрести здравый смысл (коего у меня всегда замечался большой дефицит), то, несомненно, сам того не подозревая, сделал доброе дело, вдохнув жизнь в мое чувство юмора.