Птица пустыни

— Я? — изумилась Клара.

— Вы.

— Но кому и что должна я писать?

— Сейчас узнаете. Садитесь за стол и поторопитесь, потому что времени у нас мало.

Фернанд подал ей карандаш, раскрыл записную книжку на чистой странице и начал диктовать:

«Мы, Клара Бриссо и Рэчел Оинз из Дарлинга, уведомляем наших друзей, что вчера вечером отправились на прогулку к ферме Уокера в шарабане, которым правил кучер Джон, и попались в руки золотоискателей, бежавших с приисков после мятежа. Они сделали нас своими пленницами, как и Джона, но вовсе не обращались с нами дурно…»

При этом уверении, которое несколько противоречило истине, Клара не решилась продолжать.

— Вы не знаете, — сказал Фернанд, — на что некоторые из нас способны. Пишите!

«В эту минуту золотоискатели намерены отправиться в пустыню и берут нас с собой. Они приказывают нам объявить, что если соединенные силы под предводительством судьи Ричарда Денисона осмелятся преследовать их, то мы обе будем умерщвлены…»

Карандаш выпал из рук Клары.

— Вы этого не сделаете! — воскликнула она. — Вы не можете быть так жестоки!

— Пишите! — грубо приказал Фернанд. — К черту эти женские кривлянья!

— Пишите, Клара, — сказала Рэчел. — Они не осмелятся привести в исполнение свою угрозу. Притом чем большая опасность будет нам грозить, тем скорее наши друзья придут нам на помощь.

Клара повиновалась.

«Если судья, командующий отрядом, захочет дать полное прощение людям, которые держат нас заложницами, пусть вывесит белый платок над фермой Уокера, — писала она дрожащей рукой под диктовку Фернанда. — Эти люди пришлют парламентера, после чего нам будет возвращена свобода. Но всякая измена, всякое преследование будут причиной нашей неминуемой смерти».

— Подпишите теперь обе, — прибавил Фернанд. — Берли, так?

Пастух кивнул.

Клара сказала Фернанду:

— Если некоторые из ваших друзей вздумают исполнить этот гнусный замысел, я уверена, что вы, дон Фернанд, бывший приказчиком у моего отца, непременно защитите нас.

Испанец нахмурился.

— Не полагайтесь на это, а в особенности остерегайтесь напоминать мне, что я был приказчиком у вашего отца.

— Почему, мсье Фернанд? Разве он не был добр к вам?

— Он добр? — повторил испанец с ненавистью. — Еще раз предупреждаю: не напоминайте мне о том времени, когда я ел его хлеб, потому что я могу уступить искушению и сделать вас, его единственную дочь, орудием мести.

— Господи! — испуганно воскликнула Клара. — Что сделал мой отец, чтобы внушить вам такую ненависть?

— Что он мне сделал? — глухим голосом переспросил Фернанд. — Он меня унизил! Он, этот грубый торговец, этот скряга, принуждал меня, дворянина, раболепствовать перед ним, сносить его капризы. Он был хозяином строгим и безжалостным, он спекулировал на моей нищете. Ежечасно он напоминал мне о той зависимости от него — нет, не колкими словами, а презрительным видом, холодной улыбкой, которые в тысячу раз оскорбительнее слов… Я уже ненавидел его, когда в магазине появился этот Мартиньи, вкрадчивый француз, сумевший занять то место, на которое я имел право, и успевший добиться от него внимания, которого заслуживал я. И вместо одного хозяина у меня стало два, я, испанский дворянин знатного рода, должен был сносить их презрение, подозрения, оскорбления… Я хотел отомстить тому и другому, но дьявол их спас!

— Однако, — кротко возразила Клара, — вы не должны забывать, что когда мой отец принял вас в свой дом, вы не имели ни убежища, ни средств к жизни.

— Молчите! — взвизгнул Фернанд. — Вы мне напоминаете о том, что мне следовало умереть от голода, а не принять это унизительное предложение. Но, — продолжал он уже спокойней, — вся эта болтовня бесполезна. Знайте только, что дочь торговца Бриссо и невеста судьи Денисона не могут ждать ни жалости, ни снисхождения ни от моих друзей, ни от меня. Если мы должны будем умереть — вы умрете с нами, клянусь всеми святыми!

— Но я, надеюсь, не оскорбила никого из вас? — спросила Рэчел.

— Вы, мисс Оинз, дочь землемера и подруга Клары Бриссо. Необходимость вынуждает нас не пренебрегать никакими средствами, чтобы выпутаться из беды, в которую мы попали. Вы разделите участь вашей приятельницы.

В эту минуту во дворе послышались крики.

— Проворнее! — кричали на разные голоса. — Через четверть часа они будут здесь. Все на лошадей! Скорее в пустыню, если не хотите быть повешенными!

— Вы слышите? — заторопился Фернанд. — У вас есть пять минут, чтобы приготовиться к отъезду. Вы идете, Берли?

— Иду, — ответил тот, схватив записную книжку мисс Оинз.