Птица скорби

Когда начался сезон дождей, мы переместились в туннель, там и собирались к вечеру.

Днём туннель был как проходной двор – через него срезали путь многие горожане. Шли, зажав носы, чтобы поскорее пройти это злачное место, пропахшее мочой и фекалиями. Даже младшеклассники осмеливались туда соваться, но для них это был просто как аттракцион ужасов, только бесплатный.

Каждое утро ко входу в туннель приходила старушка, чтобы просить милостыню. Она устраивалась на подстилке и весь день изображала из себя калеку. Уходила лишь под вечер, когда народ уже обходил это место стороной.

Нельзя сказать, что все горожане были такими уж воспитанными людьми – некоторые дяденьки нагло мочились прямо возле табличек, воспрещающих это делать.

Ещё днём в туннеле появлялись два сумасшедших: один гонялся за людьми с палкой, а второй, в подвязанных верёвкой штанах и пиджаке поверх футболки, вставал посреди туннеля, воздев руки, и кричал: «Христос грядет! Христос – это я!» Однажды, когда он уходил, я услышала тихие слова Али: «Не покидай нас, Христос…»

А ночью туннель принадлежал безраздельно нам одним. Тут всё-всё было нашим. И вонючие стены с бумажными объявлениями («Доктор Мутото, африканский целитель. Возвращаю возлюбленных, излечиваю от СПИДа, помогаю привлечь хорошую работу и деньги», «Мвапе Чанда[84] баллотируется в муниципальный совет. Голосуй за перемены»), и сама земля, на которой мы спали, пока крысы и букашки кусали нас за голые пятки. Если повезёт, мы обзаводились картонными подстилками, разобрав коробки от азиатских торговцев. А если не повезёт, спали просто на голой земле. В жару я старалась ложиться поближе к краю, чтобы вдыхать не смрад, а хотя бы запах остывающего асфальта. Я глядела на созвездия, мысленно рисуя человеческие фигурки, танцующие в небе. Я прислушивалась к осторожным шагам на дороге: люди боялись нас, считая, что беспризорные дети – это дикари, особо опасные в ночное время. Пита[85], пата, – слушала я. Остановка, и снова шаги.

Правило второе: иногда, чтобы выжить, приходится красть, потому что так тебе ничего не отдадут.

Допустим, идёт прилично одетая женщина. Мальчишки начинают крутиться возле неё, специально задевая её надушенное шифоновое платье, вызывая страх и отвращение. Потом они протягивали руки и говорили наперебой: «Помогите, пожалуйста». Если женщина даст милостыню, от неё отстанут, но если нет, мальчишки продолжали канючить и кружиться вокруг неё. Как правило, жертва даже не догадывалась о том, что во время этой круговерти самый мелкий из мальчишек обворовывал её.

Вот примерная сценка.

Заносчивая тётка идёт, зажимая нос, и всё время повторяет:

– Да нет у меня ничего, отстаньте!

– Пожалуйста, подайте на еду, – ноет самый мелкий, а остальные окружают тётку. Крайне обеспокоенная, та оглядывается в поисках помощи и кричит:

– Да что ж это такое – помогите!

Мальчишки изображают страх и разбегаются, но дело уже сделано. Самый мелкий успел раскрыть сумочку и выкрасть кошелёк. Такой день считался для нас удачным – мы могли накупить много еды, клей и устроить себе перерыв.

Первый раз я совершила кражу, когда прослонялась весь день по центру и ничего не выпросила. Я уже вернулась к тоннелю, возле которого сидела старушка-попрошайка, и тут увидела дяденьку, разговаривающего по телефону. Он был такой длинный, смешной и так плотно прижимал сотовый к уху, что казалось, будто антенна растёт у него прямо из головы. Он требовал у кого-то возвращения долга, выслушивал объяснения, машинально теребя чехол от сотового, пристёгнутый к брючной шлёвке. Может, обождать и попросить милостыню?

Я не могу вернуться к своим без денег, а этот точно ничего не даст – вон как долг выбивает.

В животе уже урчало от голода. Я оглянулась, убедившись, что никого рядом нет, протянула руку к его заднему карману и вытащила банкноту.

Я перевела дух, лишь оказавшись возле рынка Камвала[86], где купила себе початок варёной кукурузы. Лишь утолив голод, я обеспокоилась тем, что Мапензи про всё догадается. Но он не догадался. Страшно украсть только в первый раз, а потом уже легче. Можно залезть человеку в карман, распотрошить женскую сумочку, проследить за отлучившимся хозяином машины, открыть незапертую дверцу, схватить что плохо лежит и убежать. Я даже стала воспринимать это как приключение. Бежишь и гадаешь про себя, что за сокровище тебе досталось. Это могли быть деньги, плитка шоколада, леденцы, а какая-нибудь банковская карточка или ненужные чеки шли на выброс.

Правило третье: полагайся на друзей.

– Тебе нужен друг, – сказал мне однажды Али, глядя за горизонт, где вставало солнце. Гремя рессорами, на свои маршруты выезжали первые автобусы. Один за другим просыпались наши ребята. В ту ночь нам не повезло с картонками, и мы спали на земле, отчего имели весьма помятый вид.

– Но разве мы все не друзья? – спросила я.