Птица солнца

– Просто я хотел побыть в одиночестве, Бен. Прости. Иногда я бываю таким.

– Я знаю, Ло. Я тоже.

Через десять минут мы сошлись на том, что, хотя свидетельств существования финикийского города множество, неопровержимых среди них нет. С объявлением об открытии придется подождать, а тем временем Лорен дает нам carte blanche для продолжения раскопок и исследований.

Он улетел на рассвете, и я знал, что на следующий день завтракать он будет в Лондоне.

* * *

Недели после отлета Лорена стали для меня нелегкими. Хотя раскопки успешно продолжались, а энтузиазм и изобретательность моих ассистентов не убывали, результаты меня разочаровывали.

Были новые находки, множество, но они повторялись. Керамика, даже осколки золотых украшений больше не вызывали во мне дрожи возбуждения. К тем знаниям, что мы уже накопили, не добавилось ни крошки. Я беспокойно бродил по раскопкам, останавливался над новыми траншеями или обнажившимися уровнями, молясь, чтобы следующая лопата открыла какой-нибудь невероятный щит или камень склепа. Где-то таится ключ к древней загадке, но он скрыт от нас.

Помимо застоя в исследованиях, было иное обстоятельство: мои отношения с Салли очень странно изменились, и я не мог этого объяснить. Естественно, с момента появления других в Лунном городе всякая возможность интимной близости исчезла. Салли была непоколебима в своем стремлении скрыть нашу связь и искусно противостояла моим неловким попыткам застать ее в одиночестве. Ближе всего к успеху я оказывался, когда днем приходил в пещеру. Но и там с ней постоянно был ее помощник, а часто и Хетер Уилкокс.

Салли казалась отчужденной, замкнутой и мрачной. Днем она сосредоточенно работала, а вечером, сразу после ужина, обычно ускользала к себе. Однажды я пошел за ней, негромко постучался и, не услышав ответа, неуверенно открыл дверь. Салли не было. Я ждал в полумраке, чувствуя себя соглядатаем. Она вернулась уже заполночь – выскользнула из тихой рощи, как призрак, и направилась прямо в свой дом, где Лесли давно уже погасила свет.

Было тревожно видеть мою Салли-хохотушку такой необычно молчаливой, и на следующий день я навестил ее в пещере.

– Я хочу поговорить с тобой, Салли.

– О чем? – Она с легким удивлением взглянула на меня, как будто впервые за день заметила, что я существую. Я отослал молодого африканца-помощника и уговорил Салли сесть со мной на камни у изумрудного бассейна, надеясь, что его красота смягчит ее.

– Что случилось, Салли?

– Господи, да что могло случиться? – Разговор шел через пень-колоду. Казалось, Салли считала, что я лезу не в свое дело. Я чувствовал закипающий гнев, мне хотелось крикнуть: «Я твой любовник, черт возьми, и все, что касается тебя, касается и меня!»

Но здравый смысл победил: такая самонадеянность несомненно разорвала бы последнюю тонкую нить, связывавшую нас. Вместо этого я взял ее за руку и, ненавидя себя за краску, сразу появившуюся на щеках, негромко сказал:

– Я тебя люблю, Салли. Помни об этом. Если я чем-то могу помочь…

Вероятно, это было лучшее, что я мог сказать, потому что лицо ее смягчилось, а глаза затуманились.

– Бен, ты очень хороший человек. Не обращай на меня внимания. У меня просто хандра, и тут никто мне не поможет. Она пройдет, если ее не замечать.

На мгновение она стала прежней Салли, легкая улыбка дрожала в углах рта и в больших зеленых глазах.

– Дай мне знать, когда она пройдет. – Я встал.

– Конечно, доктор. Вы узнаете первым.

На следующей неделе я вернулся в Йоханнесбург. Предстояло ежегодное собрание попечителей Института, на котором я не мог не присутствовать; кроме того, я должен был прочесть несколько лекций на археологическом факультете университета Витвотерсренда.

Я улетал на одиннадцать дней. Взяв с Питера Уилкокса слово, что он немедленно известит меня, если будет открыто что-то новое, я оставил все в его надежных руках.

Три женщины суетились вокруг меня, собирали чемодан, готовили бутерброды и целовали перед взлетом. Должен признать, что такое отношение мне нравилось.

Я часто обнаруживал, что слишком тесный контакт сужает поле зрения. Через три часа после отлета из Лунного города я сделал небольшое открытие. Если на этих фундаментах когда-то возвышались стены и башни, камень для их сооружения должны были добывать где-то по соседству. Очевидно, где-то в утесах, неподалеку от города, должен был быть карьер.

Я отыщу его и по его размерам определю величину города.

Впервые за несколько недель я почувствовал себя хорошо, и последующие дни оказались плодотворными и радостными. Собрание попечителей превратилось в праздник, какого только и можно ожидать, если субсидии не ограничены, а перспективы благоприятны. Лорен из кресла председателя очень похвально отозвался обо мне, возобновляя мой контракт директора Института на следующие двенадцать месяцев. Чтобы отпраздновать тридцатипроцентное повышение моего жалованья, он пригласил меня на обед к себе домой, где за желтым деревянным столом в столовой сидели сорок человек, а я был почетным гостем.