Птица солнца

На полоске кожи черными чернилами из сажи Хай написал имя Тимона, и они вместе произнесли его по буквам. Тимон радостно смеялся своему первому достижению.

«Да, – думал он, – тут есть чему учиться, но времени у меня мало».

В глиняном ящике легионы Гая Теренция Варрона ударили в слабый центр войск Ганнибала. Центр промялся, как вязкое тесто. Как и задумал Ганнибал, испанцы и галлы отступили.

– Видишь, Тимон? Какая красота, какая гениальность замысла! – взволнованно воскликнул Хай на пуническом, переставляя фишки.

– А где теперь Маргабал? – столь же взволнованно и на том же языке спросил Тимон. Прошло два года; теперь он бегло говорил на пуническом, и только протяжное произношение гласных делало его владение языком небезупречным.

– Здесь, – Хай коснулся фишек, обозначавших кавалерию, – он держит своих коней на короткой узде. – Тимон знал, что лошадь – это быстрое животное, похожее на зебру. На спинах таких животных ездят воины.

– Теперь Варрон окружен? – спросил Тимон.

– Да! Да! Ганнибал заманил его и окружил. И что он теперь делает, Тимон?

– Резервы, – предположил Тимон.

– Да! Ты понял! Нумидийские и африканские резервы. – Хай в возбуждении подпрыгивал. – Он выпустил их, выбрав точный момент, – великий мастер. Они ударили во фланги Варрону, зажали его в тиски, стеснили так, что его солдаты не могли маневрировать. И что теперь, Тимон, что теперь?

– Кавалерия?

– Да! Кавалерия! Маргабал! Верный брат. Начальник кавалерии, ждавший весь день. «Вперед!» – крикнул Ганнибал. – Хай в запале вскинул руки. – «Вперед, брат мой! Скачи со своими дикими иберийцами!» Они ударили по римлянам, Тимон. В нужный момент, в самый нужный. Пятью минутами раньше было бы слишком рано. Пятью минутами позже – слишком поздно. Расчет! Расчет! Дар великого полководца – в точном расчете времени. Дар государственного деятеля, судьи, торговца – тоже. Правильное действие в нужное время.

– А итог, высокорожденный, каков итог? – взмолился Тимон, мучимый любопытством. – Победа?

– Победа? – спросил Хай. – Да, Тимон. Победа. Победа и бойня. Восемь хваленых римских легионов уничтожены до единого человека, две консульские армии целиком.

– Восемь легионов, высокорожденный? – удивился Тимон. – Сорок восемь тысяч человек в одной битве?

– Больше, Тимон. Погибли и вспомогательные войска. Шестьдесят тысяч человек! – Хай провел рукой по ящику, сметая фишки римских легионов. – Мы выигрывали битвы, Тимон, но они выигрывали войны. Три войны. Три кровавые войны, которые уничтожили нас… – Хай замолк. Голос его звучал сдавленно. Он быстро отвернулся и прошел к кувшину с водой. Тимон заторопился к нему и держал кувшин, пока Хай мыл руки и причесывал бороду. – Этим кончается наше изучение кампаний Ганнибала, Тимон. Я приберегал Канны напоследок.

– Кого будем изучать дальше, высокорожденный?

– Того, кого сам Ганнибал считал искуснейшим полководцем в истории.

– Кто же это?

– Александр Третий, – ответил Хай, – царь Македонский. Тот, кто уничтожил Персидскую империю, кого Дельфийский оракул провозгласил непобедимым, а люди назвали Великим.

Тимон подал Хаю плащ, и жрец застегнул пряжку, выходя из храмовой школы через маленькую калитку во внутренней стене. Тимон шел в шаге позади, одетый в короткую голубую одежду домочадцев Хая, с легкой золотой цепью, кинжалом и кошельком на поясе – знаком высокого доверия к рабу. Он шел слева от хозяина, чтобы не мешать его правой руке; свою руку он держал на рукояти кинжала.

– Высокорожденный, то, как Ганнибал окружил Варрона…

– Да? – подбодрил его Хай.

– Разве нельзя было укрепить центр и наступать флангами?

Хай объяснил, и они пустились в обсуждение боевой тактики и стратегии, продолжавшееся пока они не оказались за главными воротами территории храма. Там беседовать стала невозможно: странную пару сразу заметили. Гигантский черный раб и его маленький, похожий на гнома хозяин. Хая приветствовали, пытались притронуться к нему, послушать, о чем он говорит, а то и получить монету из кошелька на поясе Тимона.

Хаю популярность нравилась. Протискиваясь сквозь толпу, он улыбался и шутил. Победоносный полководец – после похода за рабами было еще две кампании, почитаемый жрец, известный остроумец и певец, богатый филантроп (состояние Хая за последние два года значительно увеличилось), он повсюду становился объектом угодничества и лести.

Они пересекли рынок с его зрелищами, звуками и запахами – пряностей и открытых сточных канав. В одном месте продавали девушку-рабыню смешанной с юе крови, торговец заметил в толпе Хая и обратился к нему:

– Мой господин, произведение искусства для тебя. Статуя из желтой слоновой кости, – и он распахнул плащ девушки, обнажив ее тело.